Дануолл: стансы. | ходы игроков | IV. Месяц дождя

  Лейтенант выразительно посмотрел на него в ответ, потом мысленно махнул рукой и улыбнулся. В Бездну. Должны же быть вечера, когда каждый может просто побыть человеком. И Крозье предпочитал слушать непотребные шутки от младшего по званию, чем лицемерное почтение мистера Блейзли. Это-то станет главным блюдом на предстоящем банкете.

  — Это очень точное предзнаменование, — только и прокомментировал Алан. — Скажите, Бликвуд, вы хоть танцевать умеете?

  Он поднял зонт повыше в приглашающем жесте, и двое стражников двинулись в сторону бульвара Грисли.

— Ну так, плясать скорее. Но я предпочёл бы без, сэр, иначе я буду скорее угрозой для тамошних леди, чем защитой.

  — Угрозой для тамошних леди… — загадочно подхватил Крозье. — Не факт, что многие бы возражали…

Бликвуд смущённо улыбнулся и промолчал.

  Некоторое время они шли в лёгкомысленной тишине. Дурацкая шутка несколько рассеяла тучи на душе лейтенанта, но стоило замаячить впереди по-злому жёлтым окнам, как опасения вернулись.

  Квартал особняков Дануолла разительно отличался от элегантных вилл Карнаки, которые заливало солнце и ласкал морской бриз. Здесь не было ни кипарисовых аллей, ни увитых плющом невесомых арок, ни мозаичных панно перед фонтанами. Жилища столичного бомонда сбились в тесный хирд. Мощно выступали контрфорсы несущих перекрытий. Фасадные фахверки были похожи на обнажившиеся стальные скелеты. Вдоль бульвара теснились многоэтажные громады, мало отличающиеся друг от друга, и лишь затем начинались частные владения — каждое словно маленькая крепость. Кирпич надёжно берёг их покой. Налетевший ветер трепал края афиш на круглой тумбе. Профили актрис были очерчены чёрной типографской краской: дануолльский театр давал премьеру. «Тимш и партнёры» проводили банкротный аукцион. Вдоль брусчатой мостовой зудели фонари. В их железных чашах были установлены не керосиновые плошки, как на окраинах, а подпитываемые ворванью электрические устройства. Они давали призрачный лавандовый отсвет. От него вечерний бульвар казался потусторонним видением очень в тон недавним воспоминаниям, а плывущие в дожде редкие зонты — скорее иллюзией, чем припозднившимися к обеду эсквайрами.

  — Я хочу дать совет, Бликвуд, — посерьёзнел Крозье. — Я немногим старше вас, но насмотрелся на подобное у себя дома. Я пригласил вас, чтобы вы увидели, кого мы защищаем на самом деле. Я хочу показать вам высший свет. Все они галантны и великолепны, а также чопорны, чванливы, мстительны, мелочны, честолюбивы и тщеславны. Среди них есть хорошие люди, — здесь Крозье как наяву увидел изящные плечи леди Карноу, — а есть плохие. Они будут чествовать ваш успех, когда угодите им, и не замедлят расправиться с вами, стоит вам вступить в их игры. Позвольте очаровать ваши глаза, но не позвольте очаровать вашу совесть. Иначе когда генерал Тёрнбулл подпишет для вас патент лейтенанта, погоны обожгут ваши плечи.

  Крозье часто говорил так, будто был старше себя лет на тридцать. За ним давно завелась эта привычка. Однажды в детстве, когда им было по семь, они с Корво играли в камни. Крозье убеждал друга, что самая лучшая работа — работа циркового клоуна. «Почему?» — недоумевал Корво, а Крозье отвечал: «Потому что это свобода». Тогда Алан Крозье не смог бы сформулировать понятие «социальная условность», а сегодня стал слишком далёк от философии. И всё-таки ему хотелось поделиться тем, что он считал важным. Он мельком взглянул в лицо Бликвуда, пытаясь понять, какой отклик нашли его слова.

— Чистая совесть — это важно, — согласился Бликвуд. — С чистой совестью приятнее бить морды негодяям.

Младший сержант Бликвуд шёл по улице, с интересом рассматривая обступившие их здания. Он был родом из Дингла, маленькой деревушки милях в ста к западу от Дануолла, и первые пятнадцать лет своей жизни не видел ничего величественнее двухэтажного амбара.

— Зря вы меня с собой взяли, — сказал он, помолчав. — Все эти сэры и пэры... боюсь ляпнуть чего лишнего.

  — Достаточно сказать им «спасибо, сэр» и отойти к столу с пуншем. Там манеры быстро становятся проще, — Крозье ободряюще положил руку на плечо одновременно Бликвуда и собственного запасного мундира. — Но мы здесь на задании, солдат. Помните дом у реки?

— Так точно, сэр. Буду держаться поближе к пуншу.

Бликвуд опять не улыбнулся, сказав это, и было трудно понять, всерьёз ли он так решил, или вновь пытается скрыть нервозность за очередной неуместной шуткой. Но, по крайней мере, к юноше вернулась свойственная ему решимость.

  Особняк командора Китриджа был относительно скромен. Всего два этажа, без дополнительных крыльев и пристроек, с лужайкой перед домом, на которой поместилась бы только будка для волкодава. К счастью, семейство Китриджей предпочло оставить лужайку пустой, не опускаясь до подобной провинциальщины. На входе двух стражей в парадном встретил их коллега, одетый в стандартную форму речного патруля. Парень был приставлен к входной двери, чтобы открывать её, приветствуя гостей, как это делают слуги у господ побогаче.
  Просторное фойе дохнуло жаром в лицо. Пусть на улице месяц дождя, в своём доме Китридж решил устроить маленькую Карнаку. Осенние мундиры плохо подходили для такого климата, а вот приглашённые леди, так полюбившие платья с открытыми плечами, должно быть были благодарны такому горячему приёму. Крозье и Бликвуда встретил ещё один страж, исполнявший роль гардеробщика. Он помог новым гостям избавиться от мокрых плащей и зонта, чтобы те смогли незамедлительно пройти дальше.
  Почти все гости уже были здесь. Они разбились небольшими компаниями по три-пять человек и разошлись по дому, обсуждая знакомых, дела, картины на стенах, рецепты пуншей и прочую чепуху. Между ними ходили стражи, исполнявшие роль официантов. Обычно на такую работу берут молодых и стройных юношей, здесь же были все как на подбор широкоплечие мужики с кирпичными лицами. Из-за такого количества стражи дом напоминал элитную тюрьму, пусть даже никто из солдат не был вооружён мечами и дубинками.
  Кстати, о тюрьме. Капитан Тейлор Колдридж был уже здесь. Он стоял в компании с капитаном Карноу возле камина. Мужчины обсуждали что-то, глядя на огонь.
  Леди Джули Колдридж тоже нашла время, чтобы посетить сей скромный приём. Она была в гостиной, вместе с командором Китриджем и, несмотря на возраст, выглядела великолепно в своей огромной, сложной шляпе и костюме цвета стали. Пара стояла чуть в стороне от прочих гостей, и наблюдала за тем, как проходит вечер, практически не обмениваясь словами.

Завидев Крозье, командор Китридж оживился.

— Господа, господа! К нам пожаловал один из главных виновников торжества! Лейтенант Алан Крозье, схвативший ту самую преступницу, заточение которой мы сегодня отмечаем. Пожалуйста, прошу, подойдите все сюда! Я хочу сказать приветственный тост.

Растёкшийся по дому народ — человек двенадцать офицеров и вельмож — начал собираться в гостиной. Вот и леди Карноу, в компании своей подруги, имя которой Крозье пока не знал. Вот и сам Корво. Встретившись глазами с Крозье, он улыбнулся уголками рта и едва заметно кивнул. Вот ещё несколько человек, которых Крозье не мог знать. Среди них выделялся один старик, настолько древний, что его лица уже не было видно за сетью морщин.

— Я хочу выпить за Алана Крозье, лейтенанта… пока ещё. Но с его отношением к работе это скоро изменится. Алан Крозье был карающим мечом Джеффа Карноу, отрубившим голову речной гидре под названием «Мёртвые угри». Надо отдать злодеям должное, голова та была благоразумной, и знала меру. Мёртвые угри не пытались выходить за пределы Ренхевена, и за пределы контрабанды. Отправляя в патруль бойцов, я знал, что конфликты на реке могут закончиться дракой, но никогда — убийством. Лейтенант Крозье отплатил им той же монетой: Лиззи Страйд сейчас в тюрьме, а не в могиле. Мы не знаем, кто придёт ей на смену, но это точно будет не Лиззи Страйд. А это значит, что Речной патруль не останется без работы. Спасибо лейтенанту Крозье и его капитану, Джеффу Карноу, за то, что помогают вашему скромному слуге чувствовать себя нужным. Салют.

Гости вяло похлопали речи хозяина дома, после чего вновь стали распадаться в компании по интересам.

  «Один из главных виновников торжества» смущённо поклонился вслед рассеивающимся гостям: то ли командору, то ли никому конкретно. Как он ни пытался сохранить невозмутимость, щёки Крозье покрыл алый румянец. Какому лейтенанту не хочется стать капитаном, и какому парню неприятны аплодисменты? В другой компании Крозье ответил бы что-нибудь вдохновляющее насчёт верных товарищей и блеска столицы, если бы приём у командора Китриджа умел вдохновлять. В этом случае чувство такта подсказало Алану, что лучше ограничиться сухим «спасибо, сэр» и не досаждать собой малочисленной публике. Вот она, замечательная награда от благодарного города. Но… щёки всё-таки были красными. Всё-таки это было приятно.

  — Как видите, ничего такого. Пунш вон там, — шёпотом подсказывал Крозье Бликвуду, когда триумфальная арка над головами рассеялась. — А вон там — мисс Карноу. Понятия не имею, кто с ней, но она самое лучшее, что есть в этом доме. Искренне рекомендую её компанию. Скажите, что Крозье передаёт привет, это поможет завести разговор. И можете рассказать, как мы с вами арестовали Лиззи, им будет интересно. С радостью присоединюсь к вам, когда обменяюсь парой слов кое с кем.

  На самом деле Крозье испытал бы радость совсем от другого: например, поменяйся он Бликвудом местами. Чтобы тот выспрашивал весь вечер про Лиззи Страйд, пока лейтенант героически тонет в улыбке Каллисты Карноу, как советуют в книгах. Это было бы очень в духе Речного патруля. Но Крозье скрепя сердце двинулся к тем, ради кого явился сюда. По пути он взял бокал с подноса, буквально физически ощущая мрачный взгляд «официанта» вслед. Какая там была пословица о гвоздях и увеличительных линзах…

  — Леди Колдридж. Лорд-протектор, — поклонился Крозье. Он и не думал фамильярничать, но в его глазах притаилась та же усмешка, с которой Корво Аттано встретил его появление.

Леди Джули Колдридж поприветствовала молодого человека сдержанным кивком:

— Прекрасный вечер.

— Прекрасный вечер, лейтенант, — повторил Корво вслед за Леди Колдридж. — И прекрасное умение держать удар. Как ваше ранение?

  — Правопорядок— это замечательная идея, — улыбнулся Крозье со сдержанным достоинством и продолжил, словно цитировал кого-то: — А идеям, как известно, пули не страшны.

  Ребра тут же заныли и напомнили Крозье, что не слишком одобряют эту философию. Чтобы заглушить их возмущения, Крозье выпил в честь самого себя. Или, кто знает, он искал храбрость? Среди высшего общества на Серконосе лейтенант Крозье и его гортанный акцент чувствовали себя немногим более комфортно, чем Бликвуд, которого лейтенант так усердно наставлял.

  Светская беседа потекла своим чередом, когда Крозье наконец собрался с духом. Он взглянул через весь холл на картину, перед которой Каллиста Карноу беседовала с подругой. В аквамариновой грусти художника Крозье почудился силуэт кита; печального и одинокого.

  — Говоря по совести… — он запнулся и зашёл издалека. — Говоря по совести, леди Колдридж, вечер мог бы стать более прекрасным, если вы в вашем заведении очутились ещё и главари «Шляпников». «Шляпники» — это такая банда. Они орудуют в Ткацком квартале и порядком всех извели.

— Почему именно они, мистер Крозье? Улицы Дануолла отравляет множество банд.