Что-то шло не так, внезапно осознал Нагарайя. Дракон, как мы помним, укрылся в своём шатре. Он сделал это вовсе не из-за какого-то нелепого огорчения на деревья. Лишь для того, чтобы уподобиться героям прошлого — для того, чтобы не раскрывать перед мягкотелами скрытого преимущества тулнеев, их секретное оружие.
Но теперь он услышал достаточно. Дракон не понимал языка, на котором другие тулнеи говорили с цивилизованными. Но он понимал язык тулнеев. Сначала Анэрикс, говоря куда-то в сторону, видимо, пытаясь привлечь его, Нагарайи, внимание, выразил свою обеспокоенность происходящим. Потом Бьёрн, ещё недавно желавший обобрать чужеземцев до нитки, вдруг как-то неестественно зашёлся тирадой о том, как уважает их, и об их искренности. Понятно, что это был сигнал. Все же чужаки не могут быть искренними, они не от Народа. Им нельзя верить — это факт. Это ему говорил Бранд, его старший брат, и двойняшки Бри и Бранна подтвердили. Они или хотят поработить и обидеть тулнеев, или же, сами будучи рабами, хотят увильнуть от работы — ну, как, к примеру, Игверт любил отлынивать, придумывая всякие лживые оправдания. Это все ради чего они, мягкотелы, говорят что-либо. Чтобы сказать ложь. С чего вдруг Бьёрну верить им? Не, Бьёрн пытался предупредить его, Нагарайю, так, чтобы мягкотелы не поняли, даже если вдруг понимали их речь. Потом Галвин, протеже Нагарайи — видимо, измученный ожиданием — повторил слова Анэрикса. Ну тут уж все стало понятно Нагарайе. Видимо, его заждались. Видимо, он должен был атаковать ещё на словах Бьёрна.
Ну что ж, лучше поздно, чем никогда. Ему всего три месяца. Это его первая предательская атака под предлогом мирных переговоров. В этой жизни, то есть.
Дракон был сама собранность, сама стремительность. Он молнией выпрыгнул из палатки, поднялся в небо и окатил мягкотелов потоком зеленой, пылающей ненависти. То была ненависть, что жалила и уничтожала даже воздух и пустоту вокруг себя. Что там говорить об охотниках. Единственное, о чем Нагарайя сожалел во всей этой истории, так это о второй туше оленя на плече мягкотелого главаря.