Ицли был для Рамона чем-то вроде второго "я". Ну, типа как дети мечтают стать суперменом, или еще каким могучим засранцем, так и у Моралеза после Мехико появилось какое-то такое подавленное желание быть круче всех. Ну, тут не надо было быть яйцеголовым, чтобы понимать, откуда растут ноги – Ацтек успел повидать всяких шизанутых исказителей, которые насиловали реальность во все дыры, и порой это выглядело убедительно. Если не считать того факта, что терпеливые, подготовленные и снаряженные агенты Союза действовали может быть и не так эффектно, но куда более эффективно. А Рамон все-таки любил быть на стороне победителя. Как-то ему так было спокойнее, что ли. Потому к своему такому "таракану" в голове он относился спокойно и с добродушным пониманием. Ведь глупо бежать от себя, и более того, в диалоге со своими мыслями можно было лучше рассмотреть ситуацию, придумать дальнейшую стратегию действий. В общем, так все делают, ведь правда? Моралез был уверен, что да.
И стратегия "пригвоздить наглого червяка" пока что очень даже отвечала его желаниям. Пока ксенос не пришел в себя после ментальной атаки, этот грязный марикон не сможет вернуться в хер его знает там какое измерение, чингадеро-мир-на-орбите или где они там обитают... и вернуться потом оттуда с подмогой, например. Рамон не любил сражения, и всегда тщательно старался обходить их десятой дорогой. Так что пусть тварь корчится по максимуму.
Другое дело, что в какой-то момент придется ее отпустить, ведь настоящий шулер знает, когда нужно покидать казино, а лох ждет слишком долго, и остается с носом. Моралез не любил быть лохом, хотя порой, к сожалению, приходилось. Так что он сейчас надеялся, что чуйка поможет ему понять "тот самый момент" заранее. Это будет означать, что он усвоил довольно важный урок: не самонадеянности, но расчета. Рамон понимал, что несмотря на все успехи, ему есть еще над чем в себе поработать. И вот одна из полезных вещей называлась "расчет". У него всегда с ним было не очень, и оттого агент немного тревожился. Самую чуточку, лишь столько, чтобы продолжать осторожно относиться ко всем психическим движениям ментального захватчика.
– Я в норме, – озвучил он тем временем, частично напарникам, частично – базе.
– Отражена попытка установить внешний психический контроль при помощи грубо сконструированных псевдо-воспоминаний. Ксенос пока в нокауте, я держу его под контролем. Ситуация сложная, если я окончательно прерву контакт, он освободится и получит возможность вернуться снова, и например атаковать моих напарников. Так что буду отвлекать его пока на себя. В случае, если буду вести себя неадекватно – вы предупреждены, – продолжал негромко бормотать Моралез. Говорить он мог фактически без участия рассудка, навык вербальной рефлексии это самое легкое, что ему давалось из программы обучения в "Горячке". Так что передавая отчет "Дельте", он мог полностью сфокусироваться не только на попытках удержать ксеноса, но еще и на необходимости не смотреть в чертов "вниз", цепляясь за металлические решетки и поручни.
– Гребаный лифт, гребаные ксеносы... – бормотал он, – Гиббс, че там, гребаная дверь эта, далеко?
В этот момент послышался какой-то грохот. Моралез опасался слишком сильно крутить головой, но похоже, что оперативник успешно справился со своей задачей. Откуда-то высунулась рука и подхватила Рамона, и в следующее мгновение он уже стоял вместе с двумя своими компаньонами на твердом полу.
– Отлично, Гиббс, в Мексике мы таких называем "чингон", то есть охуительный типелло. Еще пару подвигов и дорастешь до капитана Чингонометрико, – посулил он подчиненному уже на ходу. Стоять и ждать очередного нападения не было ну никакого желания, так что они углубились в череду технических коридоров... при этом Моралез, достав специально оборудованный умниками с базы смартфончик, вызвал карту здания. Надо было просто нажимать на элементы в правильном порядке, это годилось даже для казалось бы обычных приложений, в которые Союз уже давно встроил нужные бэкдоры. А у Рамона даже этих ухищрений не требовалось, все было подогнано для удобства оперативника.