Переться в деревню ему не хочется абсолютно по нескольким причинам. Во-первых, и без того тьма тьмущая, а староста кажется напуган достаточно, чтобы не подумать о том, чтобы сделать шаг влево или вправо. К тому же, кто-кто, а он им точно не пригодится в качестве переговорщика; Барзокк смотрит с прищуром в спину уходящим товарищам, заостряя своё внимание на Гарме и Милоше. Удивительным образом эти двое иной раз кажутся ему более агрессивными и злыми, чем он сам.
Не то, чтобы это сильно беспокоило молодого полуорка: тем проще, ведь выслушивать нудение о том, кого жалко, а кого нет можно будет в меньших количествах.
— Давайте только резче, — успевает только кинуть им в спину Брут, засовывая руки в карманы потёртых со времён начала их путешествия штанов, пнув лежащей в траве камень, — мы и так потратили много времени на этих олухов, — добавляет он уже тише, но наверняка привыкшие к его голосу и тембру, могли расслышать слова зеленокожего.
Во-вторых, судя по всему, одного слова этого старосты хватит для того, чтобы любопытные селяне пошли обратно через брод. Они, конечно, неплохо постарались здесь прибрать: смыты были и следы крови, вскопанная земля была перемешана с перерытой травой, а от людей здесь вообще ни осталось ни следа. Но вещи? Оглядывая взглядом оставленные в нескольких кучах предметы, Барзокк покачал головой из стороны в сторону. Не хватало бы, чтобы вместо своих полей они остановились здесь да разобрали всё по своим домам. Если у Ольриха было желание переплавить всё, а тканевое – перешить, вряд ли люди в его деревни задались бы другими целями.
В-третьих, это была возможность, наконец-то, остаться наедине с собой. За эти несколько недель он не мог отвязаться – не то, чтобы они преследовали его, конечно, но тем не менее! – от компании, отходя дальше импровизированных сортиров, оставленных в лесах после их пребывания в собранных на коленке лагерях. В конце концов, даже если речь шла о получасе, а то и меньше – это было лучше, чем ничего. Чего он правда не ожидал, так что сидеть на заднице ровно дольше пяти минут было занятием не самым увлекательным; недолго шурша предметами, задумываясь, Брут тащит на себя сложенный в несколько раз рыболовный комплект со всем необходимым да удочку. Барзокк пытается вспомнить, рыбачил он в своей жизни или нет, но тут же хмыкая себе под нос, бубнит:
— Да что там сложного, закинул и ждешь, — и с этими мыслями начал подготовку. Полуорк неловко взялся за сбор удочки: та была разбита на несколько более тонких кусков, собирающихся в длинный и гибкий хлыст. Следом прилепился и крючок с поплавком, – тот он проверил заострённый кончик подушечкой пальца – а сам Барзокк двинулся в сторону речки, заглядывая в глубину. Что же, больше никаких плавающих мужиков, даже если улов с них может быть куда лучше, чем пара рыбешек.
Полуорк хлопает себя по лбу: на что ловить-то? Бурча себе под нос от того, насколько охота на животных кажется более простой по сравнению с рыбалкой без необходимости подготавливаться так долго, он откапывает себе рукояткой в более-менее мягкой земле, которую они вчера расковыряли, и вытаскивает себе на ладонь несколько жирнющих червей. Барзокк и сам рад, насколько ловко у него получилось их найти и не дать уйти далеко!
Наконец, полуорк уселся на краю речки, расставляя пошире ноги для удобства и нанизывая червя на крючок, выдерживает небольшую паузу прежде, чем неуверенно закинуть руку с рукояткой удочки в своей ладони за спину, делая взмах.
Бульк.
Полуорк нагибается вперёд, стоит поплавку появиться над поверхностью воды, упираясь локтём свободной руки в коленку, подставляя кулак под свою щёку. Теперь осталось только ждать.