«Кто же будет по ним тосковать.» Барзокк щурится, вспоминая слова наёмников о каком-то поступлении, хмурится, стоит вспомнить забранный в карманы Борща детский рисунок и окидывает старосту взглядом. Собственно, для них ещё вчера они могли быть самыми отпетыми мошенниками и разбойниками, но даже у таких есть свои семьи и люди, которым они небезразличны. Староста, тот же, наверняка имеет в своём доме жену, а может и мелких обормотов, встречающих отца с улыбкой получше, чем если бы знали правду о его настоящей сущности.
Однако это дело старца. Им, «молодежи», не понять. Брут так часто слышал эту фразу от своего отца, от взрослых из Яблонь, которые только и могли, что смотреть на младшее поколение, качая головой, словно забывая: они сами были такими же, а то и хуже. Что, впрочем, теперь сказать было сложно: «такими же» точно не были или магически-божественную силу раздавали всем, кому не лень шевельнуть своим пальцем
— Что ты сказал, старый хрен? — Брут широко раскрывает глаза, вскинув брови, не сразу осознав, о чём конкретно начал затирать им Ольрих. Нет, не был он против того, чтобы провести время с какой-нибудь девушкой на сеновале да прекрасно понимал, что с властью – это было не новостью, особенно, когда денег не было. С другой стороны, главе деревни не слишком повезло наткнуться на того, кто однажды уже не защитил младшенькую от тех, кому бы с радостью размозжил голову своим топором. А старик предлагает встать ему на их место?
Стоявший всё это время на месте, лениво ожидая развязки происходящего, Барзокк грозно начинает двигаться вперёд, шаг за шагом приближаясь к Биггенсу и двум селянам. Те беспокоили его мало: засунули языки себе в задницу и даже, если сделали это не по своему желанию, а чтобы подтвердить статус Ольриха. Брут поднимает руки на ходу только для того, чтобы с силой ухватить мужчину за рубашку, настойчиво начиная тянуть его вверх:
— Эй, Олух, — Барзокк слегка наклоняется вперёд, — не нужны нам твои женщины и более того, могу сказать – не тебе ими расплачиваться. Знаешь что? — Брут задирает его ещё выше, — если бы тебя можно было убить силой мысли – ты бы уже умер, и я могу тебе точно сказать, что не только благодаря мне. Хочешь жить?
Оглядывая двух мужчин по соседству, прищурившись, он кивает каким-то своим мыслям в голове, продолжая:
— Тащите телегу, мы её забираем – вы, судя по всему, можете себе новую сколотить или найти других придурков, которые сделают это за вас. Осёл у вас есть? Или животина какая-то или придётся тебя брать с собой, а? С радостью заберём вместо ваших барышень. — Барзокк лишь на мгновение оборачивается на Ладу, поднимая на неё бровь: достаточно спокойно и без повторения ненужных ошибок, которые они допустили? Она должна понимать, что только чудо сдерживает его от того, чтобы переместить ладони с его груди и рубахи к шее, сворачивая ту одним движением рук. Учитывая, что она была сама молода и именно о таких говорил староста: её «подружек» тот и сдавал направо и налево, при этом, возвращая оных обратно, когда было нужно. Староста продолжал ей нравится? Ещё не время было переходить на тёмную сторону?
— Вы недостойны этих вещей да и честно говоря, — он морщит нос, наконец, отталкивая мужчину от себя, — и нашего с вами диалога тоже. Хоть ещё раз попытаешься тронуть девок в деревне – я тебя найду, честное слово, из под земли вырою и насажу на такой пик, что ты молиться будешь, как бы это закончилось и пробило тебя насквозь побыстрей.