Вчера в деревне был праздник - день середины лета. Именно к этому дню завершался сбор первого яблочного урожая. Под чутким руководством Стефана, местного старосты, на ближайшей поляне мужчины собрали столы с лавками, а девушки обильно заполнили их разнообразными блюдами. Были здесь и выделенный из деревенского стада да старательно выкормленный Милошем барашек, и треснувие от щедрого солнца дыни, и пышные хлебцы с медовыми пирогами, и всевозможные кушанья из яблок: от пирогов и оладей, до сидра и настойки. Во главе самого большого стола восседал сам староста, по правую руку от него усадили мудрого Пахая, а остальные места были распределены между пусть и менее, но тоже довольно важными представителям деревни. Стол для молодняка был организован несколько на отшибе от основной массы, но, казалось, это никого не смущает. Как сказал Стефан: с глаз долой. И только Пахай изредка поворачивался в их сторону и недовольно цокал языком. Народ отложил всю работу и день провел за играми, застольем и травлей баек, а вечер за танцами и местами затянувшейся попойкой. Ну и куда же без пары в целом безобидных стычек на почве уточнения о наличии взаимного уважения. Хорошая такая деревенская гулянка. А ранним утром, на рассвете, начались выяснения.
// Стефан, деревенский староста и навозный жук Стефан строгим взглядом осматривал шестерых виновников. Он был сердит, и похмелье сильно подпитывало его недовольство. Толпа селян, поднятая чтобы засвидетельствовать процесс, полностью разделяла его недовольство. А все происшествие заключалось в том что абрикос, редкость в этих местах, который Стефан за голословные деньги приобрел у заезжего купца, который он хаял да лелеял несколько лет, и который впервые заплодоносил, обнесли в одну ночь. Проснувшись от шума Стефан в одном исподнем выскочил во двор, но застал только несколько хохочущих, улюлюкающих и стремительно удаляющихся силуэтов. Которые он, разумеется, сразу распознал. По крайней мере по его заверениям. И поскольку для селян слово старосты - закон, возражать никто не стал. Но плохо этим утром было не только Стефану. Некоторые с виновников тоже отдали бы пол жизни за подушку, кувшин холодной воды, или очередную пинту сидра. Так они и стояли: кто-то потупив взор ждал когда-же это закончится, кто-то в непонятках озирался по сторонам, кто-то со взглядом "я-ни-о-чем-не-жалею" смотрел перед собой...
- Барзокк, и не смей говорить что тебя там не было! У кого еще могло хватить дури убегая свалить ограду! Увалень ты эдакий. Или твоих рук дело, Маркус? Большой ты лоб а все дурью маешься. Гарм, тебе там что, медом намазано было? Или пчел своих увидал? Оливер, Милош? А вы то что, шибко компанейские стали, едрить-колотить? Паршивцы! Лада, что взгляд тупишь, я твой голосишко там точно слышал! Приютили воровку, называется.
В этом месте староста откровенно соврал, ничего он не расслышал. Но мотивы для такого поступка у него были. К Ладе, их новенькой, отношение в деревне было сперва поблажливым. В основном из корыстных целей: свежая кровь в глухих местах всегда высоко ценилась. Но чем дольше девушка оставалась в деревне, чем сильнее к ней привыкали обыватели, тем придирчивее и требовательнее становилось их отношение к полукровке. И теперь староста решил что девка уже расцвела, и стоило бы ее пристроить. Пора ей уже новых сельчан штопать, свой бабий долг выполнять перед обществом. Вон, пусть прогуляется с молодняком, авось приглянется кто-то. Тем более парни на любой вкус собрались. Тут тебе Брут, даром что страшный да зеленый, зато здоровенный какой. Или вон Маркус, которого по возратсу уже давно женить надо было бы. Все бродит неприкаянный, места себе не находит. Или Милош, парень хозяйственный, считай уже готовый муж. Пора уже задумываться, пока молва не пошла что ему овцы девок милее. А Гарт так тоже уже с ремеслом почти готовым. Да, неказистый, да, не статный, но с расчетом девка не прогадает. Ну а если своей породы хочет, то остроухий Оливер есть. Не самый завидный жених в селе, но на каждый товар свой купец найдется.
А прогуляться им было куда. Традиционно часть урожая отвозилась в большую деревню, где обменивалась на серебро, которым потом можно было платить оброк. Путь неблизкий - полтора дня пути в одну сторону. Но иных деревень, где серебром нажиться можно, в разумной близости не было. Обычно "караван" отправлялся через несколько дней после праздника, с долей от выручки караванщикам. Но в этот раз Стефан решил выместить всю свою злость да обиду совместив полезное с приятным. В этом году, в качестве наказания, путь доведется совершить нашей молодой компании, причем безвозмездно. Увлекшись возмездием староста даже распорядился не выделять им лошадь для груза. Ведь зачем рисковать животным, если можно обойтись малой кровью, а у тебя безлимит на вредность? Так группа получила шесть больших корзин с сочными яболками, примерное описание куда нужно идти, и час на то чтобы залпом преодолеть все этапы от злости до смирения, на досыпание недоспанного, да по сути на сборы. А солнце поднялось над горизонтом.
