Твоя заугольная трапеза была быстрой, жадной и грязной. Не успев даже хорошеько сорвать упаковку, ты вгрызлась в хлебцы, пожирая их вместе с противно шелестящим целофаном, размазывая по лицу мокрые от слюны ошмётки. Почти безвкусные, бесплотные кругляши хрустящего во рту пенопласта пропадали в твоей беззвучно клацающей пасти и исчезали в никуда, забирая с собой последнюю надежду спастись от всепоглощающего голода. В этот момент тебе очень ясно стало отчаяние наркомана, который уже не может выдавить кайфа из своего шприца в свою вену - кайф насыщения больше не наполнял потрох с потоком жратвы, желудок клокотал кислотой, пересыхаюхшее горло скоро пойдёт трещинами как земля в пустыне.
Здесь, в переулке, где цветной неон аптечной рекламы подыхал болезненной зелёной плесенью отсвета на грязном асфальте, запах медикаментов уже не дотягивался до твоих ноздрей, вместо него амбрэ сточных вод, отбросов и гниющего мусора наводнил твоё обоняние: вой голодных кишок и их же позывы исторгнуть из себя всю запиханную внутрь тошнотворную массу медленно раздирали твоё нутро, как если бы внутри Мира Сары вдруг началась началась гражданская война кишечника с желудком.
Агония длилась недолго, уже через несколько секунд ты вдруг почуяла запах. Он заставил тебя забыть о недоеденных хлебцах, которые упали в грязь из твоих разжавшихся рук, забыть о смраде, о голоде, об отказавшем слухе и жадно втянуть отравленный тленом воздух, набирая в лёгкие побольше солёно-сладкого привкуса. Будто гончая, наконец отыскавшая след добычи, ты ринулась на запах, едва разбирая дорогу, едва не падая на поворотах в узких закоулках, ветвящихся от Мемори Лэйн. Погоня промелькнула на переферии зрения размытым кислотным бредом изгаженных графити стен, пока ты не настигла свою цель: источающая оргазмический запах амброзия разливалась прямо у твоих ног мелкой густой лужей. Почти тут же гнев жидким раскалённым железом растекся по твоим жилам: какая-то шавка жадно лакала из твой лужи, опасливо косясь на тебя тупым собачьим взглядом. Лакала из твоей лужи!