Несколько шагов по густой темноте коридора подействовали отрезвляюще: в твои босые стопы с каждым шагом впивался безмолвный бетонный холод, как память об окоченевшем трупе, который ещё только прошлой ночью ты сам нёс в глубину больничных казематов. Сзади раздалось недовольное змеиное шипение и шорох чешуи - страж этих подземелий, могила мелких полуживых недоразумений и смирительный бондаж в одном лице, Панацея наверняка созерцает тебя сейчас: в полной темноте, облизываясь раздвоенным языком на инфра-красное тепло твоего тельца, чтобы...
От странной тревожной мысли тебя отвлёк жёсткий галогеновый свет, клином рассекающий коридор из дверного проёма. Операционная. Мимо этой двери ты "выгуливал" Свупи, нёс крокодилу его вчерашний ужин.
Внутри яркие лампы нещадно-белым излучением вгрызались в зрение и кожу, глазам понадобилось с пол-минуты, чтобы привыкнуть к свету после полумрака холла и почти полной темноты снаружи. Кабинет был просторным, но уставленным всякого рода аппаратурой. По крайней мере часть из разномастного и разновеликого электрохлама скорее всего представляла собой самодельный компьютер - множество проводов, кабелей и перемычек оплетали собой самоклёпанные металлические ящики и голые микросхемы, ядовито мерцая дюжиной кислотного цвета диодов. В мешанине металла, текстолита, электроцепей и проводки стоял небольшой старый монитор. Пластик вокруг выпуклого экрана от старости стал изжелта-белым, будто костяная глазница давно ослепшего, высохшего глаза.
Примыкая к части оборудования, будто огромное насекомое, присосавшееся хоботком с жертве, недобро щерилось острыми краями гипертрофированное зубоврачебное кресло, словно шипами усеянное то-ли датчиками, то-ли зондами, то-ли приспособлениями для пыток электротоком. Фиксационные ремни, дохлыми змеями устилавшие потёртую обивку, намекали на последнее. А за креслом... Глядя на это, ты почувствовал, как цепенеют пальцы и рвота подходит к горлу, пока страх стискивает холодными пальцами сердце: медленно высыхая в полиэтиленовых чехлах для одежды на вмурованной в стену арматуре висели кости. Много костей, разной степени "свежести", цвета, формы - вот ещё розовый от капиллярной крови хребет какого-то бедолаги, вот раскроенный череп и кисть руки, чьи-то переломанные рёбра, простреленная лопатка, будто лишь недавно расставшаяся с помертвевшей плотью застреленного неудачника. Всё пакетировано. Аккуратно и чисто. На каждом пакете свой аппетитно-салатовый ценник. Завороженный страшной картиной, ты пришёл в себя лишь от громкого мерзкого скрипа табурета по голому кафелю пола: врач пододвинула под себя сиденье и устало оглядела тебя. машинально одевая резиновые перчатки:
- Ты когда-нибудь видел ящериц, Супермен? Которым придавило хвост и которые отделяют от себя кусок собственного тела, чтобы спасти остальное? Так вот: сейчас как раз тот случай. Этот верзила, -
Она тыкнула затянутым в резину пальцем куда-то себе за спину, имея в виду скорее всего недавнего "гостя"
- Приходил сюда, чтобы угрожать. Прямо - тебе и мне, но уже косвенно. Он считает, что ты из моих. Вроде змеи или бродячей собаки. Как ты думаешь, чего он хотел добиться?
клацая металлическим ящиком, Ма принялась рыться в обширной коллекции медицинских ножей - мелких и скорее всего таких же самодельных как и всё вокруг.