Злость все еще бурлила в душе девушки, поэтому, услышав речь Пшебемира, Марлен не выбирала выражения, выплескивая накопившиеся эмоции,
- Ой, прошу прощения, - голосом, буквально сочившемся язвительностью, пропела она, присаживаясь в глубоком реверансе, - У вас, сударь, прорезался голос? Вместе с гордостью и фамильной честью, как я вижу. Не ваше ли завывание мы слышали буквально не давно из темного уголка? Нет? Видимо, Ваша фамильная гордость просыпается только при свете. Если Вам больше нравиться сидеть голодным и мучится от жажды - ради бога. Всем и так не сладко, что бы еще добавлять лишних страданий. А если не можете на это смотреть, вернитесь в свой уголок и закройте глаза. И много ли ваше и мое происхождение и фамильная гордость даст нам завтра, когда нас пристегнут к цепи, как рабов и будут..., - тут Марлен запнулась, на зная какое слово употребить. То которе вертелось на языке - не позволяло высказать воспитание, а другого, она не знала. Поэтому она просто отвернулась от Пшебемира, на последок одарив его презрительным взглядом и и повернулась к монашке.