Расширившимися глазами Марлен смотрела на драму, разворачивающуюся в соседней клетке. В груди образовался какой то холодный ком, который мешал дышать. Дыхание вырывалось с каким то хрипом сквозь стиснутые зубы. Девушка так сильно сжимала в руках стилет, то наточенное до бритвенной остроты лезвие впилось в ладонь, по руке побежала теплая струйка крови, но она не обратила на это никакого внимания. Жестокая расправа над ребенком потрясла ее настолько сильно, что девушка вскочила на ноги, но пошатнулась и снова осела на пол. Она продолжала заворожено глядеть на опустевшую камеру и только голос монашки вывел ее из оцепенения,
- Да, конечно, спасибо, - она взяла протянутый ей кусок хлеба и начала автоматически пережевывать его, комок, заполнивший, казалось всю грудную клетку мешал глотать и Марлен огляделась в поисках воды. Увидев стоящие за решеткой бурдюки, она сразу поняла замысел тюремщиков, желавших низвести их до состояния зверей, унизить еще сильнее, растоптать и сломать, как того пастора. Сразу проснулась злость: « А вот не выйдет у вас, сволочи, гады….»
Снова посмотрев на монашку, она прошептала,
- Можно попытаться наклонить бурдук и напиться из ладоней, попробуем?