Утро Фархата начиналось как обычно. Проснувшись от ужасного грохота стального монстра, он недовольно поморщился. Окружающая среда словно хотела его смерти: скрежет трамвая ощущался ржавым, зазубренным ножом, царапающим барабанные перепонки, а солнце нещадно слепило чувствительные глаза – филин, прогуливаясь однажды по местной барахолке, решил сэкономить на занавесках. Охранник встал со скрипучей кровати и откинул грубое льняное одеяло серого цвета. Кровать была маловата, поэтому приходилось спать наискосок, из-за чего частенько затекали плечи. Фархат, в одном светлом нижнем белье, подошёл к самому обычному квадратному, с вытянутыми цилиндрическими ножками, дубовому столу и взял с его края спички и курительную трубку, предусмотрительно заправленную табаком. Вставив её в клюв, он подошёл к окну и открыл скрипящую форточку. Холодный ветер тут же обдул филина, отчего тот непроизвольно нахохлился. Когда же он поджёг табак и закурил, то терпкий, сладковатый вкус разлился внутри него, нивелируя неприятный холод. Бывший житель пустыни задумался о далёких Южных Землях...
Догоревший табак посыпался из трубки в окно и был распылён ветром в небе, исполосанном чёрным дымом. Филин закрыл окно и наклонился под подоконник. Там он отвязал леску от каждого из четырёх колокольчиков разного размера и, как следствие, высоты звучания, отвечавших за простенькую систему сигнализации внутри таверны. Первая леска соединяла углы парадной двери, запасного выхода и окон первого этажа, вторая вела ко входу в подвальное помещение, третья соединяла с колокольчиком окно в коридоре третьего этажа, а четвёртая – с углом двери, ведущей в комнату Халькварда. Затем Фархат взял расчёску и подошёл к треснутому настенному зеркалу, где принялся с неподдельным рвением расчёсывать непослушные перья на голове. В далёком детстве ему не посчастливилось проснуться пораньше и увидеть отца, собиравшегося на работу: растрёпанный, с чёрными мешками под глазами он выглядел как оживший труп, отчего сильно напугал мальчишку своим видом.
Когда битва с внешним видом была завершена, филин наклонился к небольшому комоду, над которым и висело зеркало. Оттуда он достал свой привычный, не раз стираный и оттого постепенно выцветающий, комплект одежды и, спасаясь от утреннего холода, поспешил в него облачиться. Затем охранник сел на стул и достал из-под комода классические чёрные туфли и, с помощью щётки и крема, довёл их до блеска во всех местах. Он посмотрел на когти на ногах и решил, что они достаточно короткие и обрезать их пока рано. Вытянув из правой туфли кожаное портмоне, Фархат открыл его и пересчитал оставшиеся драконы, после чего обулся и открыл нижний ящик комода. Затем он вытащил из него дублёные ножны с кинжалами внутри, после чего, убедившись в остроте клинков, привязал их себе на пояс, вышел из комнаты и закрыл скрипучую дверь на замок.
Пройдя по коридору до умывальника, Фархат встретил Лиз. Пожелав доброго утра и обменявшись с ней парой словечек, филин прошёл к единственному на этаже источнику воды и быстро умылся, стараясь не промочить пух под перьями. Затем охранник пошёл к своему посту на первом этаже, где уже готовились к приёму посетителей бармен и официант. Как только он спустился, затарахтел генератор и включились лампы, заставив Фархата слегка прищуриться. Чувствительные глаза болезненно реагировали даже на тусклый свет, но через некоторое время привыкали.
— Доброе утро Филипп, ты сегодня чернее, чем обычно, — с улыбкой произнёс филин, проходя мимо барной стойки, — сделаешь мне стаканчик чая без сахара, пожалуйста? — попросил Фархат и, не дожидаясь ответа, пошёл к парадной двери.