За стеклом машины пролетали ели и каменные отроги, маленькие деревеньки и мосты через ручьи. Клятый туман наконец закончился, и можно было ехать без опасения познакомиться с ближайшим столбом. Два часа дороги – это не то расстояние, чтобы испугать даже не столь опытного, как Каари, водителя, но жизнь и погода внесли свои коррективы, а посему приходилось разгонять тяжелый джип, ласково называемый хозяйкой из-за своих габаритов «Сарайчиком» до максимально разрешенного на трассе режима. И слава Богу, что она по привычке выехала с запасом, иначе точно бы опоздала!
Не то, чтобы женщина так уж рвалась на сегодняшний корпоратив, но не поддерживать командный дух было дурным тоном, а уж для нее, для которой это была подработка, тем паче. А посему на празднестве следовало присутствовать, даже если вариант «остаться дома с книжкой» был предпочтительнее. Много лучше было бы, если мероприятие проходило бы в городе – так можно было до полуночи досидеть, а потом сбежать, словно Золушка: к тому моменту подвыпившие коллеги не заметят дезертирства не самого активного участника застолья.
При загородном варианте такой возможности не было: не каждый таксист согласится в ночи езжать к helvetti на рога, а потом обратно. Впрочем, на сей раз выбранный деятельной Сату формат оказался вполне приемлемым: из Наантали как раз ходил паром на Аланды, так что можно было, сославшись на живущего в Мариенхамине дядюшку Оскара, при необходимости сделать ноги. Может же, в конце концов, пожилому мужчине потребоваться помощь, или нет!? И даже то, что сама Каари будет наверняка подшофе, не будет преградой – за пару банкнот какой-нибудь официант или охранник Лоухисаари наверняка согласится довезти джип вместе с его хозяйкой до парома, а на той стороне уже встретит и сядет за руль дядюшка.
Проработав таким образом пути к бегству, удовлетворенная собственной находчивостью экономист остаток дороги провела в приподнятом настроении, открыв окно и выдыхая клубы табачного дыма, быстро рассеивающегося в морозном сентябрьском воздухе. «Туман!, - хохотнула своим мыслям Каари, - Я и сама могу напускать туману и словами и, - выдох, - сигаретами»!
…Как, собственно и ожидалось, корпоратив был уныл и скучен. Одна отрада – не заставили участвовать в идиотских конкурсах и позориться. Так что ассистент главного бухгалтера госпожа Вальгрен оказалась одной из тех, кто спокойно сидел на своем месте, ожидая, когда закончится официальная часть и можно будет спокойно заняться своими делами или попросту отдохнуть от тяжелых будней. Каарина неторопливо потягивала вино, ковырялась изредка в салате, с аппетитом поела рыбки и даже пару раз потанцевала – когда музыка располагала к движениям, а не к эпилептическому припадку.
А пока коллеги вели разговоры о семье, детях, отдыхе, постройке чьего-то дома и прочем, мало интересовавшем (положа руку на сердце, вообще не интересовавшем) женщину, она вела у себя в душе форменную войну с наступлениями, отступлениями, неожиданными маневрами, уступками территории и кровопролитными баталиями. К вящему удивлению экономиста, толи пропустившей информацию мимо ушей ранее, толи и вправду узнавшей об этом только сейчас, Лоухисаари предлагал своим постояльцам возможность кемпинга, и тут было, над чем поразмыслить. В чужой палатке Каари отдыхать бы отказалась, но в багажнике «Сарайчика» ждала своего часа ее родная хорошая палатка, с полиэфирной тканью и фиберглассовыми дугами, комфортная, легкая в переноске и установке. Это, конечно, не папина армейская брезентная, где они втроем с отцом и братом могли бы расползтись по углам и не задевать друг друга, но тоже – вещь неплохая.
Так что выбор стоял, с одной стороны, между комфортным номером в старинном, пускай и несколько мрачноватом поместье, и пребыванием на «собственной земле», вместе с нечасто выпадающей возможностью встретить рассвет на берегу. Плюсов было достаточно и там, и там, и мысли блондинки пол-вечера металась, не зная, на чем остановиться. В итоге она остановилась на палатке, убедив себя, что там меньше шансов услышать шатание нетрезвых полуночников, а рассвет в компании с сигареткой, кружечкой густой арабики, свежеприготовленной на горелке, и, может, чем-нибудь согревающим, вроде стаканчика коньяка из фляжки, с лихвой компенсирует все возможные трудности. Тем более что в противном случае Эльза, узнав о том, что она выбрала номер, еще неделю будет подкалывать «маленькую сибаритку Рину» - а этого Каарине совсем не хотелось.
Была еще одна маленькая проблемка – одежда, вернее, практическое ее отсутствие. Каари не рассчитывала на ночевку лагерем, и не удосужилась загрузить обратно в багажник рюкзачок с походными вещами, так что из чего-то теплого, в чем можно было переночевать, у нее был только старый, широкой вязки отцовский свитер с национальным орнаментом. Кто-то, морща нос, скажет: «фи, одежда с чужого плеча, да к тому же мужского!», - но дочери флотского офицера на это было наплевать. Этот свитер не только грел, но еще был вещественным напоминанием о семье и домашнем уюте, а это стоило куда дороже, чем любая новая, сколько бы она хороша не была, вещь. К тому же сама Каари была невысокой, а капитан Вальгрен, напротив, был мужчиной рослым, так что в спускающийся ниже середины бедра свитер можно было без труда укутаться, спрятать руки в длинных рукавах, а нос – в широком воротнике, и быть в тепле.
…Когда, наконец, можно было безбоязненно удалиться, Каари в числе первых спустилась на парковку и, выгрузив из «Сарайчика» палатку, компресс-мешки со спальником и тонким надувным матрасом, блок-горелку и пакет с гигиеническими принадлежностями, футболкой с гербом хельсинкского порта и верным свитером, навьюченная всем этим, отправилась разбивать лагерь. «Гробик эгоиста», как она ласково называла свою палатку, устанавливалась быстро и просто, так что вскоре на площадке возле самого берега возник невысокий зеленый купол.
Солнце уже золотило последними лучами верхушки елей и оставляло таинственные изжелта-серебряные письмена на озерной глади, когда женщина, подсвечивая себе фонариком на телефоне, нырнула в палатку. Поворчав в очередной раз на свою непредусмотрительность, она сменила нарядную белую блузку и чернильно-синий костюм на растянутый свитер, благо по длине он был немногим короче юбки, оставив из предыдущего наряда только колготки и сапожки, и выползла наружу.
Вскоре с земли закатному солнцу отвечали от самого берега два огонька: бело-синее пламя горелки и рыже-алое – сигареты. Стоя у самой кромки воды в накинутом сверху пальто, Каари неторопливо курила, периодически заправляя за ухо выбивающиеся прядки, которыми с достойной лучшего применения настойчивостью пытался поиграть легкий ветерок. Сейчас ей было куда комфортнее, чем за столом: не смотря на наличие вокруг других обитателей палаток, она ощущала себя совершенно одной, оторванной от людей и большого мира – и это было превосходно.
Последние лучи мешались с подступающей синевой, и казалось, что водная гладь раскинулась не только под ногами, но и над головой. Туманы как смесь молочная уже укутали серый лес на том берегу, поглощая все звуки, и с плавной неотвратимостью наползали на озеро, укутывая его мягкой пеленой. Это было чарующе красиво и немного тоскливо – идеальная картина для легкой, возвышенной меланхолии. Каари улыбнулась своим мыслям и глубоко затянулась.