Айзек не нашел времени получше, чтобы обидеться, возможно — смертельно.
— Почему... вы думаете... что я... меньше... морпех... чем вы... штаб-сержант? — Скрипач упрямо тянул Борделона по песку и дышал мелко-мелко, часто-часто, отхаркивал слова по одному-два, чтобы не надорваться, хотя в его тщедушном организме сейчас клокотал целый возмущенный монолог со сносками и авторскими ремарками. От Диаманти он бы еще стерпел молча этот "нненад", хотя он и подозревал капрала в латентном человеколюбии. Но от Борделона, который только что на себе вытащил двоих, это звучало как оскорбление. — Я же... все... сделал... Пополз... встал... побежал... бросил... Было... страшно... побежал... все равно...
Глаза начали слезиться от всего этого песка. Айзек шмыгнул носом.
— Я... вообще... отлично... тащу. Я Шорти... тащил.... и Крота... тащил... и этого... как там... не спросил... тащил... Дотащил... всех... и вас... дотащу...
Скрипач осилил еще футов пять и снова остановился передохнуть.
— Держитесь. Тут рядом. Все нормально будет.
Айзек совсем не умел врать. Во всяком случае, мама много раз ему это говорила. В какой-то момент он перестал даже пытаться: проще было сказать правду и молча подождать, пока на тебя перестанут укоризненно смотреть и / или орать. Но сейчас вроде вышло просто отлично — чистенько, без фальши. Сам бы поверил, но сержант был таким тяжелым, Скрипач таким уставшим, а берег так далеко...
"Малой, сам уходи!!!" — послышалось откуда-то оттуда. А может, это раньше кричали, а дошло только сейчас... Айзек размазал рукавом по лицу слезы и сопли, сжал зубы и снова пополз. Сами вы все... уходите... знаете куда... "Сдохну, но дотащу, — думал Скрипач. — Нет, лучше дотащу и сдохну."