Смерть — это довольно обидно, особенно когда тебе 18. Столько всего в мире замечательного, что ты уже не успеешь: завести собаку, прокатиться за рулем новенькой машины, посмотреть на Большой каньон, попасть в Высшую лигу, поцеловать девчонку… Только для этого всего нужно воображение, а Крот был уверен, что с воображением у него туго. Поэтому о смерти никогда особо не задумывался. Конечно, умереть можно, что тут удивительного. Это немного как в детстве: вот сейчас зажмурюсь — и вы все исчезнете, совсем-совсем, будете тогда знать!
Только вот Перри зажмурился, а мир не исчез, он остался тут, большой, подвижный и шумный. Исчезал сам Крот, понемногу растворяясь в темноте. Да, на войне умирают. Он вспомнил сгорбившуюся фигурку над пулеметом. Острые позвонки, распустившуюся грязную обмотку. Или вот Мыло. Крот даже не сразу сообразил, что его друг теперь тоже годится в качестве примера. Такое с каждым может случиться, они с Чероки знали, куда шли. Крот вдруг представил себе, как Скрипач заботливо склоняется над ним, чтобы навсегда закрыть глаза. Его затошнило.
“Ты ползти можешь?”
Крот вздрогнул.
— Да! Могу! — отчаянно крикнул он.
Постой, я еще не умер, не трогай меня! И тут же сообразил, что никто его вообще-то не трогает, а очень даже наоборот. Вот сейчас Скрипач двинет — куда там? к бараку, он сказал? — а Крот останется здесь.
— Ой, подожди! Я не…
Крот вспомнил еще кое что. Обжору, стонавшего на солнцепеке, лежащих вповалку раненых и одинокого санитара, которого на всех явно не хватит. Пикник клуба аутсайдеров. Если сейчас выяснится, что от Крота теперь никакого толку, если его выкинут на скамейку запасных, то это навсегда. Скэмп ему этого уже не забудет. Может потом, когда все кончится, они встретятся на улицах Сан-Франциско. Скэмп, весь загорелый и в медалях, и Крот — убогий слепой калека, который сидит у остановки, протягивая в пустоту консервную банку. И Скэмп посмеется и бросит туда окурок. Вот сука! Нет, на такое Крот не подписывался! Надо просто немного подождать, это песок в глаза попал, сейчас проморгаться только. Вроде и стрелять пока перестали. Он отлежится немного в своем окопчике, и все с ним будет нормально. Пусть себе ползет Скрипач. Но ведь барак совсем недалеко, проморгаться можно и там. Нет смысла торчать тут, у всех на виду. Это был мерзкий, трусливый голосок, но Крот позволил себя уговорить.
— Скрипач, у меня глаза что-то… Не вижу, где барак. Вообще не вижу.