Всем вокруг вроде бы хватило огонька. Диаманти точно хватило. Японцам тоже. Даже ганни, кажется, накушался. А вот Айзек чувствовал себя обманутым. Он еще в учебке успел привыкнуть немного к жару огнемета, к его тяжелому астматическому дыханию, к черным жирным клубам дыма, и ждал теперь чего-то нового. Весь поджался и приготовился экзистенциально ужаснуться или хоть проблеваться на худой конец. Однако ничего особенного не произошло. Ну... не считая того, что Мрачного чуть не убили. И их самих, наверное, тоже. Но на Тараве это было, в общем, обычным делом, не стоящим того, чтоб блевать комендор-сержанту на ботинки.
Скрипач неинтеллигентно сплюнул кровью — сам не заметил, как прокусил губу — и залип на пару секунд, рассматривая початый магазин. Два, четыре... десять патронов. Это много или мало? В подсумках — мало. В капрале — много. В магазине... ну, нормально, наверное? Или как? Защелкнул обратно. Нормально. Все нормально. Вдох-выдох. Живем. Трепыхаемся.
Окапываться Айзек, конечно, не собирался: вымотался. Туда баллоны, сюда взрывчатку, все ползком. Будут ли еще обстреливать — это неизвестно, а устал он со всей определенностью. К тому же, у Скрипача имелась аллергия на шанцевый инструмент, проявлявшаяся в виде кровавых мозолей. Кому нужны кровавые мозоли, когда вокруг соль, песок и антисанитария? Лучше вот так полежа...
...От "спасибо" до "давай копай" маршрут у капрала оказался короткий. Айзек немного попялился еще на Диаманти не вполне осмысленным печальным собачьим взглядом, то ли ожидая, что тот развеется вместе с дымом, как галлюцинация, то ли — что сжалится и передумает, но потом помог ему впрячься снова в огнемет и послушно взялся за лопату.
Ковыряясь в Тараве, Скрипач думал о том, что ему очень хочется пить. А умирать не хочется. И копать тоже, и неизвестно, чего больше. А еще — о вмятине на баллоне с напалмом. Совсем маленькой вмятине, размером с дайм.