Выслушав всех, Донахъю потянулся пригладить волосы и… ожидаемо наткнулся на каску. Чертыхнувшись, он впечатал ладонь в землю, подняв маленькую песчаную бурю, и коротко выдохнул. Осмотрев еще раз тех, с кем ему предстоит выполнить вероятно невыполнимый приказ, офицер хрипло припечатал:
Ну вот и хорошо. По местам, джентльмены, и да поможет нам Бог. Я остаюсь здесь, в пределах командования пулеметами, так что посыльных направляйте сюда. Удачи нам. Мистер Блэкторн, оставайтесь пока со мной – вы наш резерв.
С каждым словом голос становился все белее хриплым – словно наждачкой по дереву, в горле стоял словно весь песок Таравы. Курением тут не поможешь: лейтенант отстегнул флягу, открыл ее и присосался, как умирающий от жажды в пустыне – только кадык поршнем заходил. Теплая, с легким металлическим привкусом вода сейчас была приятнее любой колы, бодрила надежней самого отменного бурбона, приносила с собой легкую искрящуюся радость, смывая все тем мелкие камешки, что, казалось, застряли внутри, мешая говорить и думать. Отлипнув наконец от вожделенной влаги, Фрэнк поболтал флягу, удостоверившись, что на дне что-то еще плещется, кивнул удовлетворено и, возвращая ее на законное место, перевел взгляд на оставшихся неподалеку нижних чинов.
- Ты, - палец указал на Инджана, - остаешься до обнаружения своих в моем распоряжении как посыльный.
Следом покрасневшие от песка глаза офицера уставились на Дроздовски:
- Дело говоришь, но не до того сейчас. Винку приказ иди передавай, заодно укажи цель, и потом обратно.
Прикрывает глаза на секунду. «Потом к Парамаунту? Нет, тот план слышал, знает, что делать».
Ну вот все слова и сказаны. А что еще делать? Переспрашивать Роббинса, насколько он уверен в потерях взвода Флинна? Просить указать, откуда именно шли? А толку? Все равно сейчас закружит, завертит горячка боя, в которой он будет одновременно и сторонним наблюдателем, и режиссером, где будет не до того, что происходит в полутора сотнях футах по сторонам, а все внимание будет сосредоточено на этой узкой полосе перед пальмами. Несколько деревянных хибар, непонятные развалины и сколько-то узкоглазых макак за ними, только и ждущих, чтобы янки – гайдзины, так, кажется? – сунулись.
Финну уже не помочь, если, конечно, есть, кому помогать. А вот раненным помочь можно: отрядить, приказать, проверить… Важное дело: парни, зная, что их не бросят, будут сражаться еще лучше. Вот только времени на это нет: придумывать, что использовать в качестве носилок, выделять людей, когда каждый штык на счету… Милкшейк и те раненные, кто может сам передвигаться, должны пока что позаботиться о себе сами. Вот когда линия укреплений будет занята, когда готовящиеся к атаке на взлетку японцы подставят скулу, тогда… Только сначала для этого «тогда» дожить надо.
А пока что остается дождаться, пока взводные достигнут своих позиций, и отдать приказ пулеметчикам объявить о начале «концерта». А там уж придется курить в кулак чуть ли ни в пару тяг сигарету, следить пристально за происходящим и решать, что и где подправить, чтобы и приказ выполнить, и людей сберечь. Жаль только, что резервов всего-навсего три человека, не считая его самого…