Подкова ничего не ответил ни Слипуокеру, ни Манго, ушел в себя, замкнулся. Вместе с Винком они перетащили пулемёт и коробки с лентами левее, "за сарай", хотя до его продырявленной пулями стенки было еще несколько ярдов.
Раненый совсем расклеился – было видно, что там, на ничейной земле, он держался изо всех сил, чтобы не потерять сознание, не сдаться, а теперь, в относительной безопасности, ему уже ничего не хотелось. Он начал ронять голову.
От идеи куда-то его перетаскивать без носилок Манго сам отказался, когда понял, что второго перемещения тот может и не пережить. Пить ему было нельзя, и Подкова только помочил ему губы пальцем из фляжки. И все немного расслабились, почувствовали, как свалилась с плеч гора психологического напряжения, ожидания близкой смерти – своей или товарища, и все раскисли немного, стали равнодушными к происходящей вокруг большой битве. Только Болоньезе оставался деятельным.
– Эй, не спи, не спи парень! На, держи! – он потрепал раненого по щеке, закурил сигарету одной своей здоровой рукой, прикурил от неё еще одну и всунул подстреленному морпеху в зубы. – Говорить тебе лучше не надо, а ты кивай. Я буду спрашивать, а ты кивай, ага? – Болоньезе полез к нему за шиворот, достал медальон. – Так, что тут у нас? Дж. Макконнахи. Ирландец, да? Я так и думал. Кивни если ирландец. А лет тебе сколько? Двадцать два? Что? Нет? Двадцать три? – и так далее.
Слипуокер не успел бы сползать за санитаром до начала атаки, но Милкшейк уже полз к вам сам, чтобы забрать Шорти и Обжору, которых третье отделение оставило около ваших позиций. Слипуокер столкнулся с ним, и еще Умником, по дороге у стены.
– Из-под огня вытащил? Молодец! Ну давай, посмотрю, конечно! – согласился Харлок.
Осматривая раны, док нахмурился.
– Держите его в сознании. Так. Надо плазму.
Он достал стеклянную бутылочку, развел порошковую сыворотку водой, поставил катетер и вручил бутылочку Слипуокеру.
– Держи вот так, повыше. Только над стеной не поднимай. Попозже ещё проведаю вас.
– Док, – вдруг прохрипел Макконнахи. – Дай моо... мооорфий.
Это были первые слова, которые вы от него услышали. Он попросил это так жалобно, с такой детской надеждой, как будто сын просил у отца купить ему хот-дог, на который нет денег, ведь санитарам морфий не полагался.
– У меня всего три ампулы... – замялся Халок и отвел глаза. Вы понимали, почему он мнется. Морфий выдавали только офицерам медицинской службы, значит, он где-то раздобыл его нелегально, раздобыл ДЛЯ СВОИХ. А это был парень из другой роты. Морфий, может, будет нужен, чтобы облегчить страдания кому-то знакомому.
– Дай, – попросил Макконнахи. – Ну, дай, а?
Лицо его с черными кучерявыми волосами, прилипшими ко лбу, вдруг стало детским-детским, хотя он был постарше многих тут, явно за двадцать лет. Оно исказилось гримасой боли и обиды, сигарета вывалилась из губ, а из глаз покатились слезы.
– Ладно-ладно, – быстро согласился Милкшейк, покраснев от стыда. – Только ты не вздумай потом умереть, понял? – отчитал он морпеха, как строгая тётка. – Как будут носилки – вытащим. Скоро, скоро их доставят уже на берег, – было видно, что он врет как умеет, то есть плохо.
Раненый молча кивнул, застонал, когда иголка воткнулась в кожу, кивнул ещё раз, дескать, спасибо, задышал часто, весь съежившись от боли сразу во всем теле, ожидая, когда она откатит хоть от одной из ран.
– Бля! – сказал, стиснув зубы, Болоньезе, мотнул головой и принялся грязными пальцами вытирать ему слёзы. – Ты держись! Держись только! Вот это вот Слипуокер! Это он тебя вытащил! Настоящий псих! Работает в Голливуде, прикинь!? После войны сразу поедем к нему в Голливуд! Он там всех знает! Кто твоя любимая актриса!?
– Хеее... хееее... хееееди! Лааа!.. Ламаааар! – провыл рядовой Макконнахи, снова плача.
– А, знаю! Брюнетка такая курносая! "Алжир", "Шумный город", "Леди из тропиков", да-да-да! Она тебе точно автограф даст! Понял!? Будет классно! Не умирай, а то все пропустишь!
– Она вроде немка, – мрачно заметил Подкова.
Болоньезе посмотрел на него, как на дебила.
Макконнахи провалился в полудрему, и сразу началась атака. Справа стали рваться те же мины или гранаты, которыми щедро сыпали на берег, когда Манго ползал к Андерсону. Потом застучали и пулемёты.
Пули опять засвистели, теперь не над головой у вас, а перед вами, через ничейную землю.
Подкова посмотрел на Манго испытующе.
"Может, не будем так тупо помирать?" – читалось в его глазах. – "Может, как-то по-другому надо?"