Скрипач был довольно-таки готов. Ну, по собственным внутренним ощущениям. Особенно учитывая, что лейтенант вроде передумал посылать их к японским дятлам.
Он, пожалуй, даже чувствовал некоторое превосходство над тем же Газолином, которому приходилось беспокоиться о чем-то, что уже никак нельзя было исправить. Недописанные письма, неотправленные конверты, не доведенные до конца дела — все это было не про Айзека. Оставалась некоторая недосказанность между ним и Скэмпом, но, бросив осторожный взгляд на Дасти, Скрипач благоразумно проглотил вертевшийся на языке остроумный ответ, хоть тот и скреб горло не хуже овсянки с песочком (Айзек высунул язык в надежде, что песок как-нибудь ссыплется с него — ну, типа, прах к праху, пепел к пеплу, Бетио к Бетио — но чуда не произошло).
Где проходила грань терпения сержанта Томпсона, Скрипач пока не знал, но намеревался при случае выяснить. Вообще, ни Скэмп, ни Крот, ни Дасти не могли и представить, с каким социальным чудом-юдом они связались. Айзек не особенно умел общаться с людьми, но хотел. Очень. В итоге он действовал примерно как бродячий пес: внимательно присматривался к каждому проходящему мимо, и едва замечал в ком-то хоть каплю интереса, увязывался за бедолагой: заглядывал в глаза, таскал палочки и подавал лапу. Отпихнуть его можно было разве что ногой, да и то ненадолго: Скрипач был парень необидчивый и к тому же имел склонность видеть в людях исключительно хорошее. А когда хорошего было маловато, Айзек просто выдумывал его в кредит. Так что если Скэмп собирался продолжать кидаться в Янга песком, а Крот — спасать от неприятностей, то обоим грозила реальная опасность стать воображаемыми друзьями Скрипача вместе с "заботливыми" Наггетом, Стилом и Сайленсом, замечательным Винком и, конечно, самым лучшим другом Айзека — Серджио Диаманти.
Только Дасти — благодаря сержантским лычкам — был пока в некотором роде вне опасности, но после первого же боя, где Айзек, конечно, рассчитывал показать себя с самой лучшей стороны, и это вполне могло измениться.
Скрипач покрутил надкусанный батончик в руках и, пожав плечами, сунул его в рот целиком.
— Вкуф не офень ифменилфа, толко конфифтенфия, — поделился он наблюдениями с окружающими. — Дерфы, — Айзек протянул таблетку бензедрина Лонг-Айленду. — Кому ефе? Мрафный, будеф? Или... как это... офуфения не те?