Физик тяжело переносил это плавание. Общался по минимуму, редко вылезал из своей каюты. Разве что подышать свежим воздухом или сходить в душ. Он не играл в карты, не бухал, даже когда предлагали. Его угнетало то, что все выглядело слишком гладко. Омайо был не дурак и понимал, что такую армаду не пошлют, если можно справиться одним кораблем. Дивизию не посылают, если может справиться батальон. Что-то там наверху знали. А раз знали и не говорили, то значит боялись, что найдутся те кто обосрутся. Конечно маринес не бздят, но это только в поговорке. Радовало только одно, островок был маленьким, а значит мест для засад и ловушек было мало. И еще радовало, что высаживаться им не первыми. Там внутри все же твердая земля под ногами.
Дженнингс постоянно качал головой, когда слышал расстроенные разговоры, что на их долю нипов не хватит. Если б было так, это было бы за счастье. Что-то пыталось пробиться через его сознание, какая-то мысль. Это было подобно тому как лучик солнце пытаются пробиться к земле во время сильной грозы. И все же уже под конец, когда они вошли во вражеские воды, Физик попытался ненадолго развести эти тучи и дать лучику пробиться. Мазефак, он прошел через две операции и вышел из них почти невредимым, неужели он взводный сержант, морпех самой сильной в мире армии будет заранее ставить на происходящем крест. Да ни за что. Получилось. Почти. Крест то он не ставил, вот только как бы не пришлось к концу операции ставить деревянные кресты.
Свободного времени было много, поэтому Омайо писал письма. Много писем. Отцу, матери, братьям, сестрам, однокурсникам и братанам одного призыва. Письма были разными. Отцу и матери он писал письма, которые было тяжело читать без розовых очков. Как все здорово, как все интересно, какая красивая Новая Зеландия, как ему повезло с сослуживцами, как красиво в море, киты, дельфины, какая тут прекрасная погода. С братьями и сестрами розовая краска чуть облезала. В строчки писем проникала вонь коридоров, жара, от которой слезает кожа, счастье от того, что малярию ему успели полностью вылечить и сейчас он не валяется в лазарете, стараясь не выблевать принятый хинин, сожаление, что идиллическая Новая Зеландия осталась позади. К однокурсникам письма были совсем другого плана. Никакой бытовухи и пасторальщины. Эти письма были наполнены гордостью. Гордостью за страну, гордостью причастности к самой сильной в мире армии, гордостью за то, что он ведет в бой пару десятков лучших сынов своего отечества и за промышленность, которая выпускает такие вооружения, что япы сматываются еще до того, как морпехи успевают к ним доплыть. И только братанам он писал правду. Всю правду, за исключением той, что писать нельзя по правилам цензуры. Он писал и о том как тяжело, когда переживаешь не только за себя, но и за пацанов, которых придется вести на смерть, о том как тяжело смотреть на тех кто возможно доживает последние дни и даже не подозревает об этом, об офицерах, которые предпочитают выслужиться, а не подготовиться к операции, тут он благоразумно не стал конкретизировать, хотя можно было понять, что речь идет о высшем начальстве, о пацанах, которым еще сиську сосать, а не подыхать на безвестном острове на краю мира.
Еще одной отдушиной были разговоры с Голландцем, с которым они оказались в одной каюте.
- Факап мазафака, еще один идиот напился и выблевался прямо перед главным трапом.
- Голландец, ну нам же еще не сегодня высаживаться, ототрут матросы, никто и не заметит.
- Физик, не гунди, это уже третий раз, думаю в следующий Уэлл-Уэлл заставит меня самого оттирать блевотину.
- Ладно, давай о хорошем, слышал какой-то обалудуй поднял 16 штук в покер.
- Да, об этом даже офицеры с завистью говорят.
- Вижу о чем ты думаешь, сможет ли он потратить хотя бы цент из них.
- Физик, ты что тоже думаешь, что вся эта радость преждевременная?
- Гребанный океан, гребанная нехватка воды, гребанные очереди.
- Чего расшумелся Голландец?
- Вода кончилась за 3 человека до меня.
- Нашел из-за чего переживать, вчера вода кончилась, когда я уже входил в душевую.
- Белая кость, как что-то случается, так у них первая реакция "Сержаааант", а отдельную душевую выделить не могли.
- Да они о нас вспоминают только когда сами руки марать не хотят, а в душевой руки не замараешь.
- Гы-гы.
- Голландец, тебя тоже смущает что такую армаду на такой маленький островок бросли?
- Физик, ты же знаешь, что я не имею право обсуждать такие вещи, даже если бы знал, а я ни черта не знаю.
- Но ты же не зеленый новичок, как некоторые из офицеров.
- Два варианта. Всего два. Или этот остров куда серьезней, чем нам говорят.
- Или?
- Или это и правда своего рода учения, чтобы мы проутюжили островок, молодые понюхали запах пороха и потом уже не дристали бы на серьезном деле.
- Тоже думал об этом.