На Трещотку много кричали последнее время и кричали, по его собственному мнению, совершенно несправедливо. Взять хотя бы Манго, который с таким пренебрежением разнес его команду. Будто бы у Бэтмена вооружение сложнее, а работает все слаженнее... Только вот "тридцатка" - тонкая машина! Для правильного ее использование нужен и навык, и сноровка, и знание. Ну а лейтенант, значит, может устранять задержки... Но на то он, черт возьми, и лейтенант! Курсы какие-то посещал, все такое... А Дойчи с Болоньезе английский знают и то уже благо. Чего еще от них желать-то?
Будь на то воля Трещотки, он сейчас, конечно же, высказал все эти соображения понимающему собеседнику. Или даже непонимающему. Или хотя бы воображаемому. Хоть лично Господу Богу. Совершенно не важно даже. Вместо этого он, однако, вынужден был "обсуждать" с очередным вот уже бегущим к нему отделением собственной командой треклятые задержки из треклятой инструкции.
Трещотка вдохнул глубоко. Почувствовал как раздражение и горючая ненависть ко всем происходящему переполняет все его естество. Затем направил этот мерзостный поток на несчастных рядовых.
- Иии снова здравствуйте, дамы! - с садисткой ухмылкой на устах и бойким ядовитым азартом в словах поприветствовал он бойцов второго отделения.
Оглядел орлом строй. Ткнул пальцем в рядового Стэнтона.
- Винк! Ну-ка, поделись с нами отеческой мудростью! - вообще-то Трещотка всегда был мягок с Винком, который ему легко в отцы годился. Как-то неловко было вчерашнему школьнику командовать взрослым мужиком. Но... Трещотку что-то несло. - Девятая задержка!.. Десятая!.. Тринадцатая!.. А вот и нет!
Громко и четко, с неуместной совершенно торжественностью Кристи продекламировал текст тринадцатой задержки из инструкции. Потом заставил все отделение повторить. Потом еще раз. И еще раз. И еще раз.
- И еще... - снова начал было Кристи. Но на этот раз это была мудацкая обманка, призванная усыпить бдительность бойцов... Ну так, чтобы им тоже было плохо.
- Болоньезе! - вдруг заорал он, не разворачиваясь даже к бедному макароннику, - Вторая задержка!
Досталось в тот раз решительно всем. Ну почти всем: Дроздовски чаша сия как-то миновала. Все же одно дело орать на вроде бы своих, а совсем другое дело - на как бы чужого бойца. Тем более, на посыльного, проводника воли высокого командования на сей грешной земле. Будто бы на самого Манго орешь. А будь даже храбрость у Трещотки для этого, с Манго ему хотелось скорее спорить - он был, черт его возьми, неправ!