Когда в лагере по старой доброй традиции новобранцев принялись отскребать от их индивидуальностей, Айзек приветствовал этот процесс всей душой. Не так уж сильно он был привязан к ней, к индивидуальности. Да и насколько она была "его" тоже оставалось открытым вопросом. Всю жизнь из Айзека кого-то растили, будто садовую розу. А то и лепили, как пирожок. В учебке, конечно, тоже, но по крайней мере морскую пехоту он выбрал сам, и даже такая мизерная доза свободы воли с непривычки кружила голову.
Быть одним из многих, не лучше и не хуже, Скрипачу тоже нравилось. Передохнуть немного и начать заново. Стать наконец кем-то, кем стоит быть. Кем именно? Айзек пошел по пути творческого заимствования: он с любопытством всматривался в сослуживцев, выискивая в них качества, которыми хотел бы обладать, и примерял их на себя в собственном воображении.
Среди людей, на кого Айзек хотел бы походить и чьего расположения мечтал добиться, капрал Диаманти занимал особенное место. Сержант — ну, это было за гранью фантастики, а капрал — как раз где-то на ней, на грани. Этакий полубог войны. Он был старше Скрипача на год (значительная разница). Отличился на Соломоновых Островах. О Мрачном говорили тем самым (приправленным уважением) тоном, которым — мечталось рядовому — когда-нибудь станут говорить и о нем. Любому было совершенно очевидно, что Айзек похож на Диаманти примерно как флейта-пикколо на бронетранспортер, но сам Скрипач был уверен, что у них много общего. Нужно просто копнуть поглубже, а потом бросить в получившуюся ямку семена товарищества. Тем более, Диаманти никогда не гонял его за эклерами. Если уж это не хороший знак, то что тогда.
План Айзека по завоеванию симпатии Диаманти включал в себя два пункта:
1. Не косячить в присутствии капрала.
2. Быть под рукой.
Именно этих (взаимоисключающих) правил он и придерживался, так что Мрачный частенько спотыкался о Скрипача в самых неожиданных местах. И то, что именно Айзек вляпался с ним в историю с баллонами, таким образом, тоже не было совсем уж случайностью.
Пока Мрачный осматривал залитую Новой Зеландией по самые зеркала машину, в голове Скрипача скрипели социальные шестеренки. Как начать разговор так, чтобы сразу не послали? Посочувствовать? "Вот незадача"? Нет, нет. Лучше "Вот дерьмо, да?" А! Или объединиться против общего врага. "Совсем они охренели с этими баллонами!" Но если уж начистоту, баллоны они не проверили сами, и хорошо еще, что вскрылось это до высадки, а не во время. Вот это была бы проблема. Диаманти, наверно, тоже об этом думает. Переживает.
Как бы его поддержать?
— Смысл обоим угваздаться в этой грязи, — пробормотал Скрипач. — Давай ты лей, я хоть до машины доскребусь, дальше вдвоем.