Женя молчала, не шевелилась, она была покрыта гниющим смердящим месивом. Помочь ей было нереально.
Один удар – преодоление страха. Второй – преодоление отвращения. Третий- на адреналине от первых двух шмякающих и разрушающих.
Таисия ещё раз замахнулась и ткнула со всей силой ножку стола в покалеченный труп в области груди и тут же разомкнула побелевшие пальцы, выпустив её из рук.
Она слышала призыв Ирины и резво метнулась к палате, протискиваясь в оставленную щель. И тут же захлопнув дверь, прижалась спиной.
- У него теперь ножка стола торчит из груди, - зачем-то дрожащим голосом сообщила она пустой комнате. – Ножка стола. И лица нет и … рука, и…
Ей было тяжело осознать увиденное и сотворённое. Поэтому, она это проговорила, как исповедь, очищая свой мозг от этой информации.
Она не сразу увидела Ирину, но зато перевёрнутая кровать красноречиво говорил о баррикаде, которую та начала делать. Тая кинулась к кровати и придвинула к двери, затем перетащила ещё тумбу и осмотрелась чем ещё можно подпереть, заблокировать дверь и ручку.
Заметив, чем занималась Ирина, надежда замаячила на горизонте. Значит там, на улице есть люди, которые, конечно же, спасут их. Но не Евгению, которую они не уберегли. Этот крест она будет нести всю жизнь.
Она стянула простыни со всех кроватей и поднесла ближе к Ирине.
- Ирина, у военных есть разработанная программа по спасению людей. Нам помогут, обязательно. Она выглянула в окно, чтобы понять, что их ждёт и к чему готовиться. – Но нам надо вынести Женю, я не могу её здесь оставить.
Надеясь, что военные дадут им защитные костюмы и они смогут вернуться в здание, она замахала в окно руками, тоже привлекая внимание подъехавшим.