Артут с заметным облегчением понял, что дальше его помощь уже не требуется, и заставил себя наконец расслабиться. Он всё ещё следил за тем, как едва заметно вздымается волосатая грудь Лоррейна, слушал его слабое, сиплое дыхание. Одно Артуру не нравится, что глаза у него так и остались открытыми, как у покойника. Таращится невидящими зрачками в стену, будто и не существует больше никаких стен, да и никакой деревни. Нездорово это, а от того жутко. Но если Артур называл это "жутко", то какое слово подобрать для того, что случилось дальше?
Лоррейн вдруг неожиданно для всех задвигался, и Массак придвинулся было ближе, чтобы урезонить его и уложить обратно в постель - а Эд вдруг схватил его за плечо, и уставился прямо в глаза, превратившиеся в слепые, непроницаемые бельма. Позже Артур и не вспомнит, но тогда он испугался так, что рука сама рванулась к ножу, который он только что отложил, чтобы одним махом вогнать лезвие в сердце другу по самую рукоятку, будто бы это был кто-то другой. Но Артур был не из тех, кто следует первому животному порыву. Он был человеком думающим, и смог осмыслить сказанную Лоррейном смутную фразу. Фраза эта наложилась на слова, сказанные недавно Рихтером. Про трупоедов. Про то, что те способны преследовать свою жертву долгие мили. Говорил ли Лоррейн про них, или просто бредил в горячке - рыцарь судить не брался. Но как только мечник разжал пальцы на его плече, рука снова рванулась сама по себе, но теперь уже не за рукоятью ножа, а за крестным знамением. И опять остановилась, не сделав дела.
Потом Артур разворачивается к постели раненого спиной, и медленно оседает на пол, опираясь на неё спиной. Скрючившись и поджав под себя ноги, сэр Массак накрывает двумя руками свою бедовую голову, погружая пальцы в тронутые преждевременной сединой жесткие волосы, и тяжело выдыхает. Всё. На сегодня силы Артура закончились, что физические, что моральные. Дальше он просто молча сидел вот так, ничего особо не замечая вокруг и даже слушая разговоры вполовину уха. Эту минуту Артур ничего даже не чувствовал, наступило какое-то эмоциональное отупение от переизбытка стресса. Такое с ним иногда бывало. Особенно после затяжных боёв. В такие моменты он ничего не мог, кроме как таращиться куда-то вдаль, не реагируя ни на какие раздражители. Такое он замечал не только у себя, но и у других бойцов, особенно которые помоложе. У этого явления даже название какое-то было. Забыл.
- Боже... - Артур спрятал лицо в ладонях, дав себе блаженных секунд пять полной темноты, а потом поднял голову, утирая о ладони пот. - Ладно. Теперь о насущном. Терри, поди найди Кабана, и идите вдвоём обратно в трактир. Если Рихтер пропил все наши кроны вместо того, чтобы организовать нам ужин и постель, надерите ему за меня задницу. Я пока останусь тут, подойду позже. Присмотрю за Лоррейном. Ну и... - Артур шмыгнул носом, и бросил взгляд на травницу. - Решим вопрос оплаты. За услуги, так сказать, народного целителя. Ступай.