Всё то время, пока они брели сквозь тьму и ливень, мысли Артура почему-то зациклились на матери. За долгие годы он забыл собственный дом, забыл её лицо, её голос, но хорошо помнил, что маменька его была истовой католичкой. Она часто и горячо молилась, стоя на коленях у распятия, и никогда не роптала на тяготы жизни, за всё благодаря Всевышнего. Артур тоже верил в Бога, и верил даже в то, что Бог любит свои творения, но ему нисколько не верилось в то, что любящий Бог, всякое создание которого прекрасно и совершенно, приложил свою руку и к Сероземью. Если Бог и правда существовал, то не Бог создал это проклятое место, потому что чтобы создать что-то такое, нужно было искренне ненавидеть людей. Ну не принять же за божьи творения этих белых шатунов, тощих от неутолимого голода, одержимых им, и влекомых только запахом человечьей крови и мертвенного тлена? А та тварь в камышах, что унесла Роджера? Да и люди здесь делаются чудищами, теряют всякое сходство с образом божьим и забывают своего создателя, превращаясь в диких зверей. Даже сам Артур всё больше поддавался, неуклонно теряя человеческий облик и поддаваясь сомнениям и унынию. Да и что твари, что нечестивые бестии, что даже люди, если сама земля здешняя была омерзительна - куда ни посмотри, везде одна только грязь, да замшелые коряги вместо деревьев, которые торчат из земли, словно кости на скотомоглильнике. Бог мог бы создать разве что дожди, которые год за годом пытаются смыть наконец это нечестивое место, маленькое царство Антихриста на Его Земле. Артур уже год ходил по этой проклятой земле, сам не зная, куда он идёт, и зачем вообще продолжает так отчаянно цепляться за жизнь. Что у него такого осталось в жизни, чтобы так держаться за дальнейшее жалкое существование и переносить все эти тяготы? Артур не представлял себе счастливого возвращения домой, не мог представить, как обнимет уже старую мать, или поклонится отцу, не мог представить, как сядет за общий стол и вознесёт молитву, как и всегда. Он слишком пропитался всей этой грязью, пропитался войной, что мать, должно быть, и не узнает в этом истощённом полутрупе своего сына, а братья не смогут взять хлеба, который преломила его рука, которую никогда не отмыть от крови. Артур не сможет жить как прежде, будто ничего не произошло, так зачем возвращаться? Он, может, давно опустил бы руки, если бы не эти вот парни, что сейчас вместе с ним месят грязь. Они и не знали даже, что нужны своему командиру даже больше, чем он нужен им. Командир всего лишь внушал им уверенность в том, что у него есть какой-то план, что всё это не зря, и что он всегда знает, что делать. Что-то вроде неугасимого факельного огня во тьме и непроглядной дождевой пелене, который Артур сейчас держал над головой, твёрдо шагая вперёд. А эти парни были для Артура ни больше, ни меньше, а причиной жить. Ответственность - вот что заставляло Артура не опускать руки, бороться дальше и оставаться непоколебимой скалой, ни словом ни жестом не выдавая усталости и сомнений.
Только вот отряд их редел неуклонно, и это вселяло в Артура ещё большее отчаяние. Всё бесполезно. Сероземье поглотит их, не оставив ни следа, ни памяти. Может, поглотит даже бессмертную душу, не отпустив её ни в Рай, на который не было смысла надеяться, ни даже в Ад, где они хотя бы получать справедливую расплату за свои деяния. Когда их осталось пятеро, Артур твёрдо сказал себе, что больше потерь не допустит, но злая судьба только посмеялась над ним. И кого забрала-то?! Лоррейна! Главную опору Артура, практически его правую руку, один из двух столпов, на которых держалась дисциплина. Ещё с того первого дня, как они встретились, Эд и Артур оказались на одной волне. Он ещё не был командиром того нестройного человечьего стада, которому предстояло стать отрядом, и Артур просто предложил поискать палатки, котелок и воду - а Эд тут же горячо поддержал эту идею, и собрал своих товарищей в одну кучу, направив их на дело. Остальные, до этого отчуждённые и потерянные, просто сами втянулись в общее дело, потому что у них появилась какая-то цель, хотя бы даже и самая простая - выжить. Эд, как никто, понимал необходимость лидерства и взаимовыручки, и мог бы быть лидером и сам, но всё же предпочёл не носить на своих плечах такую ответственность. Тем не менее, бремя лидерства Артуру он облегчал значительно, особенно на первых порах, когда стал посредником между благородным рыцарем и простыми солдатами, для которых потеряли значение былые авторитеты. Эд был надёжным воином, с которым нестрашно было стать спина к спине, и который мог вовремя прикрыть замешкавшихся Генри или Терри, позволяя самому Артуру и Кабану без лишнего беспокойства сосредоточиться на бое. В конце концов, Эд был хорошим другом, его любили все, кроме, разве что, Рихтера, который любил только обувь. Потерять именно Эда - это слишком большой удар.
Артур, шедший вторым номером сразу за Терри, оглянулся назад, убеждаясь, что Лоррейн всё ещё перебирает ногами и находится в сознании, а пыхтящий и отдувающийся Кабан не собирается грузно свалиться наземь. Кабан, как обычно, не подкачал - этого свалит наземь разве что бочонок пива. Главное, чтобы не надорвался, потому что Кабана здесь не утащит никто. А вот Лоррейн выглядел плохо. Ещё немного - и он отключится. Артур переводит взгляд немного в сторону. Там позади плетётся Генри,хорошо различимый в темноте, потому что несёт в своей руке факел. Видок у Лорда тоже паршивый - он малый неглупый, и в общем-то понимает, что Эд был ранен по его вине, и возможно, ему не устаёт об этом напоминать Рихтер, не склонный прощать чужие ошибки. Если честно, Артур и сам злился на Генри, и сам винил его в случившемся, но чувство вины вовсе не поможет ему стать полезнее. Нужно придумать ему дело, пока бедолага Стиллвотер совсем не упал духом.
И тут - первая за день хорошая новость. Терри всё-таки оказался прав, и впереди действительно была деревня. И не какое-нибудь там заброшенное пепелище, а настоящая, живая деревня! В дождевой пелене уютно теплятся огоньки оконных проёмов, отсветы домашних очагов, и при взгляде на них Артур куда острее чувствует, как зябко и холодно сейчас на улице, и как противно прилипает к мокрому телу пропитавшаяся дождевой водой одежда. Однако Массак не поддаётся эйфории, и осаждает хохочущего Роберта коротким шиканьем.
- Тихо. - Коротко командует он. - Нам нужно убедиться, что деревня не занята ноксианцами. Не хватало ещё попасть, как петух в кастрюлю. Уоллес, оставь огонь, и незаметно подберись поближе, и убедись, что там безопасно, а потом жди нас. Мы пройдём следом и нагоним тебя у входа в деревню. Если что - возвращайся обратно.
Потом Артур обернулся к остальным.
- Лорд! - Выдернул он парня из тяжёлых раздумий. - У тебя подвешенный язык, так что говори с Лоррейном. О чём угодно, понял? Задавай вопросы, поддерживай диалог, заставляй отвечать. Ни в коем случае не дай ему заснуть, понял? Он должен быть в сознании.