Луи издал какой-то высокий, явно не мужественный звук, когда его ребро раскалывали кинжалом. Затем попятился, уронил свой кинжал на землю – уже просто сил не было его держать – и схватил шпагу двумя руками.
Про маму, натурщиц и живопись Клуэ он уже не думал. Ни о чем не думал. Слишком больно было. Только пятился, не надеясь, а скорее ожидая, что однажды лопатки почувствую позади ствол дерева, и это будет означать, что по крайней мере спине не станет еще больнее.