- Ради этого стоило умереть, моя богиня. Надеюсь, тебе понравилось хотя бы вполовину так же, как и мне. Я скоро восстановлюсь, и мы сможем продолжить
Венера же отвечала ему совсем по-человечески, уже без божественного звучания, и, честно говоря, для уха это было куда приятнее.
- В кои-то веки кто-то, кто способен меня понять. Но неужели ты думаешь, что ты умер, смертный?
- А меня что, забрали в чертоги богов живым? Не вижу в этом смысла. Мне та рыжая доходчиво объяснила, что назад возврата нет. Из неё так себе Харон, но... Всяко бывает. Nil admirari, да, Венера?)
Публий игриво пощекотал богине бочок. Она широко улыбнулась от щекотки, усмехаясь, и потрепала его макушку в ответ, но мягко, любя, без лишнего озорства.
- У неё здесь власти больше, чем у меня там, откуда меня выдернули эти божества. А ведь мы мнили себя самыми могущественными на свете, последней инстанцией всего мироздания. О, ирония... Но развязка могла быть и хуже. Я искренне удивлена, что нашёлся здесь кто-то, для кого моё имя - не пустой звук. И кто по достоинству оценивает то, что имеет перед собственным взором. Готов стать моим фаворитом, Публий?
- Я мечтал об этом всю жизнь, Венера. Лет с четырнадцати. Я любил и вкусно поесть, и выпить, и сладко поспать, но твоё искусство приносило наибольшее удовольствие. Правда, со временем, наскучило и оно, земные женщины редко им интересуются
- Было время, когда мы любили вас как своих чад. Не баловали, но искренне желали блага и процветания. А потом вы от нас отвернулись, заигрались в свои грубые детские игры, приняв их за правду, и... - Венера склонила голову, чтобы нежно припасть ею в груди мужчины, и тем самым почувствовать себя властным опекуном, - Вот только всё оказалось даже не так, как мы себе это представляли. А теперь нами помыкает племя германцев в лице этой красноволосой смертной. Впрочем, мы это заслужили. Я заслужила, уж точно знаю. Но прочь тревоги и сомнения, ведь есть участи и куда страшнее. Мы возлегаем на любовном ложе и вкушаем яства в непривычной, но не неприятной обстановке, а не плавимся в котлах со смолой и не трепыхаемся на кольях в потеху варварской толпе.
- Bibamus, sit alii pugnant!!! Не унывай, прекрасная богиня. Нальём вина и будем радоваться жизни! Или смерти? Неважно! Вина и ласк, что может быть лучше?
С этими словами Публий припал губами к соску на венериной груди
Дверь открылась. В момент зародившегося нового начала близких контактов первой степени комнату посетила лаборантка, и вид у неё был такой, словно она не находила своё присутствие излишним.
- А вы, я вижу, увлеклись не на шутку. На самом деле, рада, что всё так гладко выходит. Однако, смею заметить, что вы выполнили предписания. Уверены, что не хотите прерваться?
Патриций недовольно поднял брови и уставился на нахалку гневным взглядом. Любая рабыня, которая знала его в земной жизни, постаралась бы сейчас забиться в первую попавшуюся норку, потому что такой взгляд предвещал в лучшем случае плети.
- Что. Тебе. Нужно?!?
Богиня не сказала ни слова, разве что выражение лица её приобрело характер заинтересованности в происходящем, но, скорее, праздной. А вот нахалку это нисколько не заботило.
- Я лишь пришла сказать вам, что предписания выполнены, и вы можете вернуться к своим насущным делам. Конечно, вы можете на какое-то время остаться вместе, но лишь ненадолго.
Когда за Лилли закрылась дверь, Публий сокрушённо покачал головой
- Да, Венера, ты права. Действительно германцы, или кто они там, совсем обнаглели. Будет она ещё указывать! Давай выпьем, где тут у тебя вино?