Солёная вода и палящее солнце растянули тугой леер. ЭдМэт напряг оставшиеся силы и выдернул руку из цепкого хвата верёвки. Оттягивая кольцо за кольцом, парень извивался змеёй, пытаясь вырваться на свободу. С берега всё четче слышались женские голоса, зовущие по именам членов команды. Естественно, им отвечала мертвая тишина и скрип карабельного таккелажа. Последний рывок, и вот ЭдМэт лежит на палубе, щедро залитой северной кровью. Сил подняться просто не осталось. Выживший пополз к низкому борту, царапая ногтями деревянную стлань. Схватившись за планшир, он подтянулся и глянул на пасторальный пейзаж. Солёные волны бороздили водную гладь, пенясь у оснований множества скалистых шхер. Корабль только-только вплыл в широкий морской затон, вдающийся в каменный фьёрд. По траверсам росла густая растительность, ползущая вверх по склонам гор. Прямо по курсу располагался пляж, усыпанный галичником. На нём стояла толпа разномастного люда, махающего руками и выкрикивающего разные имена. На лицах застыло тревожное ожидание беды. Солнце светило сквозь мантию перестых облаков, даря северному краю толику тепла.
– Вьёрсон, любимый! – Надрывалась крепко сбитая дама, с толтыми рыжими косами. У её ног, порыкивая и кидая по сторонам масляные взгляды, вылизывались две рыси. – Не молчи, выйди на палубу. Дай же увидеть тебя, мой смелый конунг.
Тело смелого конунга покоилось рядом с ногой ЭдМэта, и его рваный видок сейчас оставлял желать лучшего.
Силы постепенно возвращались к затёкшим конечностям. Пальцы приобретали гибкость, а ноги перестали походить на две деревянные колодки. Держась за борт, парень побрёл ко входу на нижнюю палубу. Повсюду валялись трупы в разной степени разложения, испуская сладковатый душок. Впереди замоячила дубовая дверь каюты Вьёрсона, висевшая сейчас на одной петле. ЭдМэт толкнул створку и осторожно вошел внутрь. Убранство кубрика конунга дышало аскетическим минимализмом. Твёрдый топчан, два стула и угловатый стол, на котором были разбросаны карты и лоции. ЭдМэт уже хотел выходить, но заметил чуть выпирающий из стены брус. С первого взгляда стало понятно, что дело не чисто. Расковыряв край, знахарь потянул его на себя. Глазам открылся небольшой тайник, обитый шагренью. Внутри лежало письмо, драгоценное ожерелье и колечко с замысловатой филигранью.
– Что это у нас тут? – Пробормотал Эд Мэт, беря в руки пожелтевший лист.
"Моя огнерыжая воительница Венга. Твоя красота не знает пределов, а острый ум заставляет благоговеть. Знай, что я скучаю по тебе так сильно, как ночь скучает по луне. Всей душой хочу вернуться в твои обьятья, зарыться в локоны огненных волос и приласкать нашу дочь Ферьёту. Знай, что я до сих пор ношу за пазухой подаренный тобой платок. Он приносит мне удачу и добавляет смелости в кровавых битвах. Каждый выигранный бой я посвящаю нашей любви. Я достал то, что так тебе хотелось. Ожерелье с чистым горным изумрудом, а нашей дочке приношу в дар прекрасное колечко. Моя Ферьёта... Наверное, она сейчас так же прекрасна, как и её мать. К сожалению, не смогу поздравить её с восемнадцатилетием лично, но всей душой прошу морского царя даровать ей прекрасного мужа. Мы скоро прибудем в порт Бьёрна. Там я навещу своего брата Лосса и с ним пошлю это письмо и дары. Знай я буду любить тебя вечно, и как мы всегда говорим друг другу наедине:
Мизору мит мит камильфо, рыбонька!
Вечной твой, конунг Вьёрсон."
– Во как... – ЭдМэт пару раз перечитал текст, а потом решительно поднёс его к лучине. Пергамент моментально загорелся, кривясь обугленными краями. Через пару секунд на его существование указывала лишь горстка серого пепла. В голове парня сформировался четкий план действий по спасению собственной шкуры.
Захватив с собой ожерелье и кольцо, он вышел обратно на палубу. Подойдя к изуродованному трупу Вьёрсона, ЭдМэт нашел платок, подаренный конунгу его женщиной.
Драккар со скрежетом ткнулся носом в каменистый берег. На борт хлынула толпа ожидающих зевак, во главе с рыжей воительницей и её кошками. От открывшегося зрелища некоторых начало мутить, а кого-то откровенно рвать. Равнодушных к картине кровавого сеча не осталось.
ЭдМэт подошел к женщине с рыжими волосами и упал перед ней на колени, изображая тяжело раненного война:
– Моя госпожа... Здесь был великий бой. Только я смог выжить и теперь должен передать вам послание...