Несмотря на выбранный тон, леди Корильда была крайне возмущена тем, что ты посмела вступиться за Цезни. Она прочитала тебе краткую лекцию о том, как важны хорошие манеры, и что по воспитанию фрейлин судят о королеве и о принцессе, и что тебе не заступаться следует за Цезни, а наказать её самостоятельно.
Зато Цезни ходила вся из себя гордая и независимая, и другие фрейлины смотрели на неё... нууу... не то чтобы с завистью... а хотя да, именно с завистью! Королева, конечно, тоже могла леди Корильде указать на её место, но так то королева! А тут – тринадцатилетняя девочка (тебе уже исполнилось тринадцать) что-то там ей вещает. Вступается. И леди Корильда, конечно, поругается, но все равно – это не то же самое, что тебе по губам надавали и как будто так и надо.
Ловорда, конечно, достала тебе поэму... не сразу – ей пришлось посылать человека в Данварт.
Что же там было, на этих пожелтевших страницах с затейливыми иллюстрациями?
О, много такого, чего не стоит пытаться описать, не обладая талантом сира Утмера.
Если говорить просто, в каждой главе рассказывалась история о том, как жители и жительницы Сьелье увлеклись друг другом настолько, что это привело к каким-то ужасным последствиям. Пожары, падения с лестниц, ссоры, раздрай, прорывы плотин, разбежавшийся скот и прочие катастрофы сыпались на них одна за другой. Но почему-то жители не спешили променять свой веселый образ жизни на скучное бытие монахов.
Заканчивалась поэма тем, что приехавший разобраться архисвященник в ужасе уезжал прочь, благословляя жителей направо и налево, лишь бы его самого не затянуло в пучину... в пучину чего?
Ты не вполне понимала, чего. В поэме многое было сказано намеками, недоговорено, но быть может именно поэтому читать её было одновременно легко и тяжело. Легко – потому что написано было легким языком, а тяжело, потому что что-то уж больно щеки пылали.
Было само собой ясно, что лучше бы такое никому не показывать. Однако любопытно, что Сир Фромор, как-то случайно заметив у тебя в комнате эту книгу, сделал вид что не увидел её и лишь многозначительно кашлянул, а потом отвернулся и позволил тебе спрятать её получше.
Фрейлины заверили тебя, что каких-нибудь-то рыцарей найдут. Не все же они сплошь дуболомы, которые не понимают намеков. Лучше всего в этом плане подходил сир Зеггер, но он как уехал в Данварт, так что-то и не объявлялся. И вестей от него не было.
А между тем время шло, цветорад быстро вошел в свои права, стало жарко... и... и у вас в Вершварде начался "свой сьельский сенокос".
Дело было так.
Все ждали вестей о решающей победе короля, но они всё никак не приходили и не приходили. Солнце жарило, леди скучали...
И Олора Фрабегор как-то спросила у её величества, купалась ли она в детстве. Ведь Солобмар – страна рек и озёр, там все купаются, даже замужние женщины. В Хоркмаре же это было не принято...
Королева рассказала ей (вы знали это со слов Хеви), что да, в детстве она часто купалась в озере, которое было около замка, но потом началась война, и её отправили к родственникам в Швиссмар, а там она жила с тетушкой, графиней дем Кергельдорф, а та ничего такого не позволяли. Потом королева и фрейлина долго обсуждали, как лучше купаться. А на следующий день... на следующий день королева объявила, что едет на другой берег Хорка. КУПАТЬСЯ! И зовет с собой всех леди и фрейлин, которые также пожелают искупаться, и во что им одеться, и что взять с собой.
– Ваше величество, но ведь крестьяне будут пялиться, не приведи Спаситель! – ужаснулась Хеви.
– Я всё предусмотрела! – с улыбкой сказала Зигда. – Граф Раймвер и сир Даммер выставят пикеты на берегу на целую милю, нам никто не помешает.
Хорк надо было пересекать, потому что на этом берегу стоял Данварт выше по течению, а горожане, само собой, сбрасывали в реку всякое. Но на другом берегу вода была чистой.
Купания прошли с небывалым успехом – на тот берег на барках переправилось человек двести! Никто не утонул, никто не потерялся. Дамы взахлеб обсуждали, какая это прекрасная идея, и какая королева молодец, и как всё было здорово, и какое там прекрасное песчаное дно.
А дальше... ой, дальше больше! За неделю на другом берегу для королевы построили летний дворец. Ну, дворец – это одно название, отделан он был скромненько. Но зато в нём дамы вместе с рыцарями и оруженосцами могли отобедать после купания, побеседовать, а то и... уединиться. Правило "купаются только леди и фрейлины" скоро было нарушено. Купаться стали сначала пажи: должен же кто-то подавать одежду, полотенца, а фрейлины и расторопные слуги есть не у всех. Потом оруженосцы: должен же кто-то следить, чтобы мизэ не утонули! А потом и рыцари! Потому что как это так: оруженосцев пустили, а рыцарей нет?! Да и... ну... должен же кто-то увлекать дам в камыши и там шептать им комплименты! А в кого дамы будут брызгать водой в возмущении?
Дамы сначала-то купались в длинных плотных рубашках, но потом... "ой, она так стесняет движения... я в ней потону!" Короче, через месяц купались уже кто в чем хотел, в том числе и при рыцарях. Особенно кинстмарские вдовы показывали себя "во всей красе" несмотря на траур по мужьям – и эти ОСОБЕННО ПРИ РЫЦАРЯХ! Пошли сплетни, а вслед за сплетнями пошли одна за другой свадьбы.
Но королева, конечно, ничего такого себе не позволяла. К ней из Швисмара приехала мизэ Мерингильда, подруга детства, её одногодка – так и не вышедшая замуж племянница-бесприданница той самой графини дем Кергельдроф. Королева сделала её, к досаде Олоры, второй старшей фрейлиной. Они много времени с её величеством проводили вместе – вместе купались, вместе обедали, вместе принимали графа Раймвера и советовались втроем. Граф сам был вдовец, и было, в общем, понятно, к чему дело идет. "Скоро окрутят графа," – говорила Уве. – "Так ему и надо. Привалило счастье, как Емару на Святого Рауфа, так пусть хоть сиротку пригреет." Что думал обо всем этом сам королевский конюшенный, оставалось тайной.
Короче говоря, выражения "купания на Хорке" и "летний дворец" быстро стали именем нарицательным для всего, что "весело, приятно и неприлично, но можно". Леди Корильда при их упоминании начинала шипеть и брызгать ядом, как змея в руках аптекаря! Но что она могла поделать? Весь двор за редким исключением теперь был против неё.
А где-то далеко, в Кинстмаре, уже полгода тонколицые эльфийские сержанты грабили деревни, а соколиная сотня ловила их по полям и лесным дорогам. Армии вытаптывали поля, осаждали замки и готовились к решающей битве.
Там был твой отец, там был Раймвер Хадриф, там был отец Ловорды и брат Цезни.
Но... никому не было до них дела. Подкрепления посылались, провиант отправлялся, а в остальном... где новости о победе? Их нет? Займемся чем-нибудь поинтереснее.
Жизнь жестока и несправедлива! У кого-то бой на завтрак и смерть на ужин, а у кого-то – свадьбы, гуляния и любовная возня в камышах, а у кого-то – лозняком по мягкому месту два раза в неделю как по расписанию и искусанные губы.
А уж про траур по невесте принца и вовсе все давно забыли.
Нэ кас ларэ! – как говорили в Ольсвере: "Но такова жизнь!"