Весна особенное время года. Если уж ее чувствуют птицы, собаки, кошки и кони в замке, то что уж говорить о девушках! Даже воздух пах и чувствовался по особенному, несмотря на то, что было еще свежо. Можно было уже возобновить тренировки по стрельбе, но... не хотелось. А вот оседлать Зарю и пустить ее вскачь, во весь опор, так чтобы ветер в лицо и крылья за спиной и к далекому горизонту, очень даже. Потому что сердце билось слишком быстро, и при взгляде на молодых рыцарей в голову лезли всякие неподобающие принцессе мысли, и ночью снилось всякое. Да так, что с учебой опять начали чаще появляться ошибки, что приводило к очередной встрече с розгами. Скорее бы закончилась эта война, бездна ее побери, и папа с победой вернулся домой. Тогда бы он на радостях точно отменил все эти наказания. Ведь к нему уже уехал флажок, достойный тех вещей, что выходили из под рук мамы. Так что когда случилась история с разбитой губой Цензи, настроение у Эдворы было весьма противоречивым. Тем более, что почти день пришлось томиться, прежде чем Ворда не рассказала ей правду. Нет, конечно, как принцесса она могла и приказать амкельмарке, но Цензи была еще и ее подругой. А с подругами так не поступают. К тому же бойкая девушка так трогательно смущалась, что даже встала на колени. Правда этим она еще больше распалила фантазию и воображение Эдворы. Что же это такое, что ей нельзя даже слушать. К счастью, в этот вечер был очередной небольшой праздник при веселом дворе Зигды, так что она смогла сбросить там напряжение, натанцевавшись так, что ноги едва держали.
Это помогло переждать целый следующий день, пока они не остались с Ловордой наедине, в полумраке комнаты, где подрагивающее пламя свечей создавало приятный для глаз и откровенней полумрак. Да и то еще пришлось надавить на свою старшую фрейлину. Но, как оказалось, оно того стоило.
Одетая только в тонкое исподнее платье, принцесса слушала старшую подругу затаив дыхание. Конечно, она сразу же пообещала никому не рассказывать, что узнала все от нее. Эдвора даже встала с кравати, на крае которой сидела свесив ножки вниз и болтая ими.
- Слово Видроф, - серьезно сказала она, - и тут же совсем другим тоном добавила, - рассказывай скорее дольше.
И она услышала про город Сьелье и сьельский ветер, и вначале ничего не поняла. А потом губы Ворды оказались так близко от ее быстро покрасневшего уха, что принцесса чувствовала, как слова фрейлин обжигают его снаружи и изнутри. Проникают в голову, в мысли, в кровь, заставляют сердечко быстрее биться и кровь быстрее бежать по жилам. Да, очень быстро стало понятно, чего же застыдилась Цензи и за что получила от леди Корильды по губам.
Сир Утмер... опала... изгнание... посольство... небольшой прибрежный городок... поэма... «Сьельский сенокос или как пропал урожай»...
Смущение, азарт, предвкушение, огонь в крови, Эдвора сейчас не смогла бы внятно описать свои чувства. И она так же тихо ответила Ворде, чуть отодвинув голову и повернувшись, так что они даже задели друг друга носами, а их губы оказались напротив друг друга.
- Да. Ворда. Достань. Хочу. - четырьмя раздельными слова ответила она старшей подруге.
Сьельский ветер...
Сьельские сладости...
Сьельский взгляд...
Эдворе на миг стало завидно. Хотя ее фрейлина целовалась со своим оруженосцем не по сьельски, она то еще вообще ни с кем не целовалась. Да уж выстрел Ловорды глазами, был не слабее стрелы из лука. У Эдворы участилось дыхание и она чувствовала, как кровь прилила к шекам и ушам. Да что так, девушке казалось, что у нее и нас с шеей покраснели, а лоб горел, как во время детской простуды.
И даже когда разговор угас, как растаявшая слезами воска свеча, принцесса долго не могла успокоиться. Ворочалась, закрывала и открывала глаза, переворачивалась, вытягивалась и поджимала ноги, клала ладошку под щеку и раскидывалась на кровати откинув одеяло, сон не шел. Несмотря на вроде как тяжелые веки, вопреки пожеланию Ворды, которая сама же ее и разбередила. Эх, сир Утвер, как же вы так...
На следующее утро, принцесса, не смотря при этом на фрейлину, напомнила:
- Ты вчера мне обещала дать почитать одну поэму, помнишь. Буду ждать.
Эдвора в этот момент рассматривала себя в своем замечательном зеркале.
- И ничего не бойся, я никому не дам вас в обиду. Буду читать только в этой комнате, а сюда посторонние не ходят. Если ее даже найдут горничные, они все равно читать не умеют. И про тебя никому не скажу, помнишь же, что я дала слово.