Густава немного пугали глаза милой старушки. Не мигающий взгляд переходил с одного оратора на другого. Густав пытался не пересекаться со старушкой взглядом, не смотря на возраст в ней было что-то живое и яркое. Она чуть-чуть походила на резвого зверька, за которым тем не менее все услужливо заботятся. Дворецкий поспешил отогнать эти глупые и даже оскорбительные для женщины мысли и вновь стал вслушиваться в ее слова.
На предложение сесть Густав с неохотой, но все же нашел себе стул, после чего передвинул его поближе к Петтеру и присел на самый край, готовый услужить своему господину по одному слову. Дворецкому было очень некомфортно. Он предпочел бы так и стоять за спинкой стула господина, а уж когда старушка самостоятельно стала разливать кофе, он и вовсе был вынужден вытереть чистым платком выступивший на лбу пот. Густав ни на йоту не был согласен с престарелой фрекен, как это выяснилось из ее монолога. Относить этикет и церемонии к пустой трате времени было совершено немыслимо для дворецкого. В этих простых бытовых ритуалах он находил свой отдых и разгрузку. Отдавшись процессу сервировки посуды или разливая напитки, можно было спокойно уйти в свои мысли. Это стало больше чем привычкой, эта была большая часть жизни слуги, поэтому и сейчас он попытался мягко забрать у достопочтенной фрекен кофейник, и налить кофе хотя бы в чашку Петтера и совсем немного в свою.
Что же до истории тайного общества. То Густав все ещё не до конца осознавал род их деятельности. Сначала ему показалось, что в обществе есть некоторая схожесть с монастырской общиной, члены которой сообща трудятся ради общей цели. Однако, когда рассказ дошел до этапа, повествующего о расколе в обществе и даже междоусобных войнах, вся благородная дымка таинственной организации развеялась. Похоже, что те люди, которые подарили начало этому объединению, и сами не сильно знали чего же они хотят, что уж говорить о Густаве, который не так давно узнал о существовании Вэсен и совершенно в этом не разбирался.
В понимании этих существ сильно могли помочь перечисленные старушкой книги, в которых по ее словам было записано множество мудростей.
- Извините, фрекен Эльфеклинт, вы говорили что многие книги о Вэсен были сожжены, но может хоть что-нибудь осталось, та же Книга Незримых, которую вы сравнили с Библией?
Может своими словами Густав частично повторял слова, уже сказанные священником Микаэлем. Но если служитель Господа спрашивал совета непосредственно от старушки, то Густав предпочитал книги, написанные ее предшественниками. Дворецкого все ещё смущало отношение этой дамы к этикету, и как он ни старался оставаться непредвзятым, полностью доверять ее мнению слуга не мог. Предложение возродить почившее общество тоже не слишком радовало Густава. Насколько он помнил, господин и докто́р Харстаг пришли сюда именно за знаниями и не о каком обществе не шло и речи. И если книги и правда могли им помочь, то люди, разделяющие с ними встречу с фрекен, не слишком впечатляли ее, и дворецкий предпочел бы воздержаться от дальнейших контактов у ними. В любом случае, последнее слово было за Петтером