В таверну пошатываясь от усталости вошла Маришка. Ее тут уже знали и помнили, по крайней мере хозяин сего заведения. Но почему она одна... Скинула с головы капюшон. Открыла бледное лицо с глубокими тенями под бесцветными глазами. С хоть и помятым, но очень юным лицом очень контрастируют несколько серебрящихся седых прядей в черных как смоль лохматых и грязных волосах.
Мрачная девица поставила в угол тяжелые сумки, подошла к барной стойке. Сняла со своей шеи и молча кинула на столешницу ожерелье из четырех крупных золотых зубов. Затем посмотрела на карту. Ткнула в место, где потеряла товарищей:
- Здесь руины древнего города, возможно эльфийского, - тускло доложила Чэрвольду. - Вот тут большой говорящий дуб. И огромная гидра, - выдохнула, еще больше помрачнев. - Дай чего покрепче, хозяин, будь добр.
Маришка повернулась к залу. Окинула оценивающим взглядом собравшихся и, повысив голос, снова обратилась к трактирщику:
- И налей всем, пусть выпьют за моих павших друзей. Пусть помнят их имена. Певца Блафлина, шутника Снульто, храбреца Сулика, юного Изелиуса. Пусть помнят, идя в Лес, что могут не вернуться.