— Признаю свою вину, - кивнул головой Сулик. Мир вокруг почему-то пошатнулся, но потом вернулся на свои места, когда гном широко расставил руки, чтобы удержать равновесие.
— Меру, степень, глубину. И прошу ужо не злиться! Ну, давай-ка обниму! - аккуратно переставляя ноги, которые после бренди стали какими-то непослушными, гном с распростёртыми объятиями двинулся к говорящему древу, где прижался щекой к шершавой коре и даже, какжется пустил слезу умиления.
— Чудес в мире — как мух в сортире, а нужного чуда — не видать покуда! - изрёк он. Дерево сочувственно пошумело ветвями.. или то в голове у гладиатора шумело от выпивки? Разобраться было решительно невозможно.
— Вот ты баешь тут зазря, - продолжил он разговор. - Не понятно ни х..
Сулик осёкся и воровато оглянулся на Маришку. — Тс-с-с! - прижал палец к губам. - Ни-че-го!
— Ты ведь, дуб, дитя природы!
Хоть большое, но дитя!
Тяжело бывает пусть,
Не пущай по корням грусть.
Как, скажи, тебе помочь-то?
А не то щас разревусь!
Внезапно накатившая тоска обуяла гнома, и он действительно чуть не расплакался, пытаясь обнять толстый ствол.