В ту ночь Кохаль не спал. Он бесшумно собрал свои пожитки, и вышел под свет полной луны. Отойдя от караван-сарая на сотню шагов, ящер расстелил купленный ещё вечером ковёр, расставил всё необходимое и уселся сам, вперив взгляд янтарных очей в немигающие огоньки звёзд. Не отрывая глаз, он набил экзотическими травами и закурил ритуальную трубку. Три тотема окружали его треугольником, указующим в сторону замка. Кобольд взял кресало, искрой которого зажигал трубку, и запалил разложенный на глиняной тарелке мох. Он трижды ударил в барабан, и докинул в костёр апельсиновую корку. Пару минут он держал заячью ключицу над огнём, пока ее кончик не почернел. Затем, он достал из-за пояса глиняную табличку, и сравнил нарисованное на ней с тёмным небом над собой.
"Тсах'атшу сдвинулась к восходу. А Рна'да'дра напротив, перешёл ближе к Хвосту Великого Дракона. Воин сегодня яркий - к дождю."
Спроси его кто, Кохаль не смог бы сказать сколько он сидел попыхивая трубкой и соотнося свою карту с нарисованной на небосводе.
"Пора."
Решил холоднокровный, отняв табличку от глаз и затушив почти прогоревший мох. Никто не видел как и куда он ушёл. Ящер не оставил никаких следов. Быть может он нашёл таки своего бога, с громким "Ага!" вломившись в очередную залу. А может он погиб, и вознёсся к предкам на небеса, чтобы вести новые поколения кобольдов к той же судьбе. Так или иначе, Кохаль'ке Изгнанник никогда не вернулся больше ни в Замок, ни в Караван-сарай, а единственный кто может с уверенностью сказать, что видел его ещё хоть раз - владелец маленькой таверны в портовом городке.