- Ну что вы, это ведь не праздный интерес. Мой наставник искренне обеспокоился о случившимся. Никому не пожелаешь вынести тридцать лет конфронтации с мисс Тарой, - он покачал головой из стороны в сторону. - Она этого не заслужила. Никто не заслужил. Подать руку помощи и - что также немаловажно - быть готовым её принять без задней мысли, по-моему это самая ценная свобода анарха, отрицающая старые привычки мелкого ростовщичества пронизывающего Камарилью.
Он улыбнулся, опустив глаза. Какая ирония - минуту назад он думал что ему придется вертеться ужом на сковородке, увиливая от ответов, но ища ключик к Андрэ Эдриан нашел его к самому себе. И ведь верно - конкретно эта женщина ему лично совершенно не важна, он поступил бы так для любого собрата. Любого.
Умиротворение разлилось в груди сородича, так редко посещавшее его неспокойную натуру. Видение общества равных вампиров, без чинов и имен, где каждый опора друг для друга. Вместе - нерушимая стена людей, как команда рэгбистов перед матчем сошедшаяся в круг с руками на плечах друг друга.
На секунду ему стало жалко Андрэ. Подозрения и интриги съедали душу этого невысокого мужчины, добровольно воздрузившегося себе на плечи груз транспоранта движения анархов. Одна проблема - с такой самоотдачей можно забыться и растворить себя в окружающих, совсем забыв о своих мечтах.
А после он испугался. Тоже на секунду. Осознание того, что сородич перед ним похоже видит себя командиром на поле боя, заботящемся о солдатах скрытых в окопе за его спиной. Он, конечно, все сделает для них, но его цели могут привести к поступкам, которые совершать не стоит. Даже ради общего блага.
Но все это было мимолетно. Внезапное озарение так вовремя сыгравшее на руку его искренности все ещё с теплотой разливалось по телу, придавая уверенности его словам. И когда голос второго сородича попытался вонзить в него какую-то абсурдную шпильку, представитель клана безукоризненных коршунов парировал её без труда:
- Не выдавайте свой возраст так поспешно, саэр, обращение "фройляйн" упразднено канцлером Брандтом ещё в 72ом году в пользу равенства, - добродушно пояснил он. - Движение сочло, что если все мужчины - herr - будь то юноши или женатые мужчины, то разделять обращения к женщинам как минимум несправедливо, а то и вовсе оскорбительно. Называя современную немку архаизмом "фройляйн" вы рискуете вызвать гнев эмансипированных активисток, подчеркивая с его помощью их незрелость. Я уверен, вы то не намеренно, но другие могут и не понять.