«Правильно ли я поступил?» — Фернандо не знал. Он сознавал, что вероятно спас человеку жизнь, но не имел ни малейшего представления хороший это человек или плохой, заслуживал он спасения или нет.
«Когда мы с Су кидали бомбы было так же» — меланхолично думает испанец. Метаешь бомбу, и кто знает в кого она попадёт. Это может быть последний прохвост, депутат, врач с мировым именем, многодетная мать, ребёнок...
Конечно, у тебя есть цель — но осколки это не интересует.
Вдох.
Выдох.
«Чтобы тебя услышали, нужно играть громко. И нет ничего громче бомб» — ты сам так говорил.
Спасать жизни всяко лучше чем отнимать их.
Даже если доктор действительно садист, он лучшее, чт есть у этих людей.
Оганга.
И откуда вдруг взялась эта странная печаль? Ещё недавно испанец чувствовал в себе стальной, абсолютно несгибаемый стержень. Он с лёгкостью принимал сложные решения. А теперь ребята в джунглях, непойми где, Флоренс... нет, он не будет думать о Флоренс. На магнитофоне кто-то умер.
Алехандро знает, что слышал.
Знает, что докопается до правды.
Несомненно, он вернёт Флоренс билет — вот только не совсем так, как думает Амели. Простодушная дурочка с легкостью купилась на историю о внезапно вспыхнувшей африканской страсти.
Флоренс расскажет всё.
Дело не во внезапно проснувшемся человеколюбии.
Просто каждый анархист предпочитает знать с кем идёт на дело.
Ну или спасает жизни.
Всё равно.
— Спасибо, моя дорогая Амели. Я Вам обязан.
Поцелуй на миг пробуждает в анархисте мужчину. Мужчина помнит как брал Су на том же столе, где они собирали бомбы. Вряд ли медсестра захотела бы отказать. Но нет, следует дальше играть влюбленность в Mlle Уолден. Карта и ключ от катера предусмотрительное перекочевали с пиджак — деньги Фернандо не тронул.
Мы будем готовы.
Ко всему.
И уж точно мы сможем проводить милую медсестру и уже потом поговорить с Флоренс. От леопардов и людей у нас равно есть пистолет...
Вот только едва ли мы думали что у нас так быстро возникнет соблазн его выхватить.
Боже, Луиза!
Алехандро ее почти не знал. Подозревал, какой-то разлад с мужем, подозревал, что эту женщину погубит шило в одном месте, но... не на самом же деле! Не сейчас! Не так!
Он чуть не опоздал подхватить падающую в обморок Флоренс.
Стук в висках.
Амели говорит.
Протягивает лампу.
Не осталось свободных рук — на одной девушка, на другой лампа, к спине прижалась ещё одна женщина.
«Да как же мне стрелять?! И в кого?!»
— Вы говорите это сделали негры?
Переспрашиваю с искренним изумлением.
Если медсестра знает, что это значит — стало быть такое здесь бывает.
Куда смотрит колониальная администрация?
Это наша земля!
Merde, это французская земля, хоть я и не француз!
— Они хотят убить ещё кого-то? Прошу Вас, Амели, соберитесь. Я со всем разберусь — но Вы должны объяснить мне, что происходит!
«Бедная Луиза»