- Мистер Фостер еще не вернулся. Зайдите, пожалуйста через полчаса. Что ему передать? Умер? Я ему скажу. Мне очень жаль, - говорит она ясным голосом, хотя ей ничуть не жаль. Это старый приятель дяди Эдварда, Они служили вместе в Южной Африке, а теперь, когда дядя вышел в отставку... собственно, мистер Фэрбэнкс тоже вышел в отставку. По четвергам они проводят вечер в пабе и дядя напивается. А теперь он напьется до поросячьего визга, потому что умер их общий знакомый, тоже бывший сослуживец, который так и остался где-то в окрестностях Йоханнесбурга. У него там какое-то дело. От него регулярно приходит корреспонденция. Дядя Эдвард, когда говорит о нем, впадает в слезливое умиление и говорит, что таких парней, как старина Джейкоб - таких поискать, не забывает старых друзей, не забывает... И мутная слеза повисает на его мясистом красном носу. А вот теперь старина Джейкоб мертв.
- Так Вы зайдите лучше через час. Тогда он наверняка будет дома.
Флоренс, закатав рукава блузки и подколов светлые волосы повыше, переворачивает бифштекс на сковородке. Крохотная закопченная кухонька задыхается от дыма. Дядя Эрнест скоро придет и опять будет пьян. Придет Фэрбэнкс, они будут пить вдвоем или отправятся в паб поминать старину Джейкоба. Она опять уйдет к себе, запрет дверь, ляжет на жесткую скрипучую кровать и будет бессмысленно смотреть перед собой, вертя на шнурках картонный кружок: вот красная птичка летит, расправив крылышки - вот перед ней пустая клетка - вот она оказывается в клетке, сама не заметив. Но можно представить себе обратное чередование событий: птичка в клетке - клетка пуста - птичка на свободе.
Она днями, неделями лежит на кровати и бесконечно презирает себя. За то, что такая никчемная. За то, что не оставила себе никакого запасного выхода, полностью положившись на отца, а он ее так обманул - взял и умер. За то, что безвольно лежит и ждет... чего? Птичка вылетает - и снова влетает в клетку.
та клетка темней и грязней прежней, она больше похожа на подвал. Но сегодня она выглядела немного чище и просторней. Флоренс была довольна собой. Дядя, конечно, даже не заметит. Ничего, она скоро улетит отсюда. В новую... но это по крайней мере будет клетка, которую выбрала она сама. Флоренс тайком от дяди покупает газету и просматривает объявления о работе. Секретарь, помощница, гувернантка, помощник библиотекаря... У нее хорошее образование и опыт в ведении чужих дел и поддержания порядка в чужой жизни - не много и не мало. А работы все нет и нет. Флоренс постепенно снижает планку. Кажется, ее устроит почти любая.
Он вернулся немного позже обычного и был пьян чуть больше обычного, и непривычно растерян. Флоренс начала было что-то говорить, он отмахнулся: "Мой ужин, Фло. Сначала ужин, потом... а, к черту все. " Оказалось, он уже откуда-то знал про старину Джейкоба, потому что начал его поминать уже за ужином. Умер.
Четыре удара в дверь: Фэрбэнкс, наверное. Сейчас они вдвое уйдут... Вот и еще один день прошел, и можно лежать и презирать себя.
- Только не говори, что ты их выкинула.
И пошел к ней, пошатываясь и рыча.
Да что я такого сделала, это всего лишь мусор... ты мне спасибо должен сказать, дядя... слова застряли у Флоренс в горле. Она попятилась. У него белая горячка, точно белая горячка. Там же не было ничего. Ни- че-го. Вот сейчас он рухнет на табурет и растечется слезливыми жалобами... Но он не сбавлял ходу, чем ближе, тем страшнее, весь багровый от прилившей к лицу крови, булькающий, рычащий, огромный как шкаф, он надвинулся на нее... Флоренс закрылась рукой, сейчас ударит. Но он не ударил, а с рычанием вцепился в нее и повалил на пол, и сам навис сверху, заботливо прилаживаясь, чтобы ей было удобней лежать на полу, пока он будет ее душить. Флоренс оцепенела. Сверху на лицо валились окурки, окурки, не давали дышать... Вот и пусть... сейчас! Круг разомкнется, и она увидит за серой пеленой сияние вечного полдня... и отдохнет... небо в алмазах... Но когда дядины толстые пальцы стиснули ее шею, грудь и горло судорожно напряглись, ища воздуха, ее тело хотело жить дальше, ему было наплевать, что Флоренс не хотела. Ноги Флоренс, стиснутые толстыми ляжками дяди Эдварда, хотели замолоить по полу, руки стали беспорядочно шарить вокруг, и там была металлическая.. рукоять...
Рука Флоренс поднялась и ударила. А потом еще, еще и еще. И еще. И еще. И опять.
Дядя Эдвард обмяк и повалился набок, и Флоренс, хрипя и кашляя, выбралась из-под него. Правый рукав блузки был забрызган кровью, и передник тоже. Дядя Эдвард лежал на полу большой черной грудой. Комнату заволакивал дым. Флоренс остервенело содрала с себя блузку и передник, выгребла из дядиной комнаты всю наличность, какая была, и свои немногие побрякушки... накинула длинный шарф и мешковатое пальто прямо поверх белья... и выбежала на улицу через черный ход. Оглянулась. Пожар быстро набирал силу. Клетка горела.
Флоренс стояла в темноте, прижавшись к стене, вслушивалась в крики и топот. Вскоре прозвенит колокол пожарной кареты. Что, что там все-таки было? Мусор еще не вывезли. Его вывезут только завтра. Тот ящик, который был у него под кроватью. Наверное, она не в себе, у нее что-то с головой. Думать о каких-то ящиках, когда она только что убила человека. Дядю Эдварда.
Флоренс, покрытая сумраком, долго рылась на ощупь в газетах и опилках, пока не нащупала что-то твердое. Маленький сверток . Внутри - несколько бесформенных полупрозрачных камней, которые прекрасно уместились в водосточной трубе вместе с ее прочими сокровищами.
У полиции были вопросы, переходящие в подозрения. Но дядя обгорел так основательно, что причины смерти установить было нелегко. Соседи знали, что Фостер - алкоголик. Белая горячка. Он ее избил, она убежала из дома, в чем была... бедняжка. Квартира выгорела дотла. Остальное недоказуемо.
Флоренс покинула Англию и уехала куда глаза глядят. Они глядели в Францию.
Самой большой ее ошибкой была попытка реализовать свою находку у ювелира. Флоренс неожиданно обнаружила, что она - не последнее лицо в сети незаконного оборота и контрабанды драгоценностей, и на ней висит много, много... достаточно для пожизненного срока.
Наверное, эта клетка будет последней. Или нет?