Воздух. Её разбудил воздух, который начал разогреваться, будто в бане затопили котёл. Влажные и теплые экваториальные массы воздуха, непривычно наполняли лёгкие. Сон вязко, но настойчиво отступал. Улыбка озарила её лицо, когда она поняла, что проспала, и план с ранними утренними убийствами на охоте не сработал. Она была готова принимать обвинения и наказание.
Но ждали неприятности другого рода. Их багаж! Джозеф появился, представив свой недосып на помятой физиономии и исчез.
- Какой чёрт следил за нашим багажом. Вы понимаете, что это саботаж! Пропали плёнки. Самое важное и нужное. То, для чего мы здесь, стало невозможным, - она не скрывала эмоций. Но не могла не отметить, что сама техника на месте и даже не повреждена. Во всяком случае вся, кроме магнитофона. Воришка знал толк в своём деле. Это, явно, не местные аборигены, это преднамеренное и продуманное преступление. – Нам не помешал бы в команде детектив.
Ворчание делу не помогало. И надо было решить, как полезней всего использовать то, что осталось. Хронометраж был мизерным. Была ещё неизрасходованная плёнка в её фотоаппарате. Но этого слишком мало для полноценной работы. Для той цели, которую она преследовала в этой экспедиции.
…
- А чего это вы такой весёлый, месье Джозеф. Уж не ради ли охоты вы не спали ночь и …, - обвинять на голых фактах было безумным невежеством, поэтому Мэг прикусила язычок и слушала охотника, сосредоточившись на еде.
«…стрелять зверюшек…», - резануло ухо.
Она резко вскинула голову и многозначительно посмотрела на Николя, что сидел по другую сторону от Джозефа. Ей очень не хотелось отправляться в джунгли с наглецом Джо, но и отправлять двух мужчин на охоту тем паче. К тому же, ей нужны были кадры. Нельзя упускать случая.
- Пусть ваша фотогеничность попробует посоперничать с местной фауной, - наконец сдержано ответила она и скинула руку со своей коленки. –А наш друг Дюран, думаю, не позволит девушке одной отправляться в джунгли с таким бравым парнем, как вы. Мне не нужны лишние компроматы.
…
Теперь она с грустью посмотрела на Николя. Магдалена, конечно же, замечала его глаза и преображение, когда они встречались. Но, знал ли он, что эти встречи не ради него. Она приходила ради Луизы. Получив совместный проект, она позволила себе прийти пару раз к ним домой. Предлогом была работа и обсуждение деталей, на которые не хватало времени. Когда зашло слишком далеко, она чувствовала себя виноватой и обязанной Николя. И была любезна и обходительна, будто этим смывала свой грех. Но глубоко в душе, она понимала, что это месть. Он слишком был похож на Станислава, который предал её, уведя любимую женщину.
Нет, она не собиралась делать то же самое.
Луизу она уважала и относилась с некоторой восхищенной тоской, если можно так сказать. Мария была открытой, улыбчивой, с золотой стружкой волос, развеселить её не составляло труда. Луиза, напротив, задумчивая, овеянная загадкой собственного мироощущения. Эдакий сундучок с сокровищами, ключ которого находится где-то в неведомом никому месте. Она была другой, она была чужой.
Мэг искала негатив. Негатив к кадрам прошлого, застрявшего в проекторе её мозга. И ей был нужен этот человек со своей загадкой, который отвлекал и придавал пряности её миссии.
- Вы поддерживаете идею идти в джунгли, месье Дюран?
…
- Разбитый кувшин — предвещает потерю друзей, - прошептала Магдалена, задумчиво смотря, как молочный ручеёк преодолевал препятствия древесных бороздок на полу. И тут же спохватилась. – Ой, ничего страшного. Знаете, русские говорят, что посуда бьётся к счастью. А Луиза подарит вам другой. Это же просто кувшин!
Гурка немного опешила от реакции доктора. Слишком раздражителен и нетерпим для своей профессии.
…
Делать экскурсию после того, как они вышли из-за стола, было жестоко. Вопреки предупреждению доктора не смотреть и не снимать весь путь до палат с больными европейцами, фотографическая память Гурки, раз за разом запечатляла картинки этого бедного мира. Яркие, зёлёные джунгли, жёлтый песок, красное жаркое и палящее солнце, различные оттенки коричневого, начиная о палевого, до почти кирпичного. Всё это не шло в сравнение с людьми, которые населяли этот чудный красочный мир. Они будто настенные рисунки первобытных людей на осколках этого мира, далёкие и безжизненные. Очередь на раздачу еды не казалась гуманитарной помощью. На изнуряющей жаре в пыльном рыжем песке копошились люди, а то просто сидели застыв изваянием и ждали. Помощи, благоволения белых или смерти? Мэг не могла ни в одном из них поймать искорку надежды. Неужели даже этого у них нет? Просто следуют за тем, что даёт день и ждут, ждут, ждут, когда всё закончится.
Поблагодарив свою утробу, что не вывернула недавний обед наружу, Магдалена взяла себя в руки, мысленно готовя себя увидеть в бараках что-то подобное. Обтянутые кожей скелетики, вызывали жалость, молчаливые проводы взглядом мужчин и женщин окутывали ужасом, голодные глаза детей убивали.
После увиденного, происходящее в бараке для европейцев уже не имело того ужасающего эффекта. Да, в больницах нет ничего приятного. Больные страдают, докторам приходится где-то быть жестокими, где-то беспощадными. Ради выздоровления. Иногда приходится отнять часть тела, чтобы жила другая его часть. Иногда приходиться вырвать с корнем прошлое, чтобы наступило будущее.
Магдалена поспешила из больницы на воздух. Удушливый и едва ли помогающий перебить запах больницы – страданий, боли и смерти.
- Джозеф, вы уже собрались? Я иду, конечно иду.