Уиндем-Хилл
Я рождён графским поместьем. В те давние времена парадные окна мои гордо и надменно обозревали деревушку Мидвич, распростёртую у ног, а задний фасад выходил в роскошный сад. Оттуда извилистая тропинка вела вниз, пересекала мощёную дорогу, по которой в дальние края неслись сперва кареты, а после автомобили, убегала от неё прочь, в заливные луга и дальше, через ведомые нам поля, к северным склонам меловых холмов. Их горбы закрывали от меня реку, к которой обрывались крутые южные склоны. Последняя из рода Уиндемов умерла, не оставив потомства, состояние своё завещала она на нужды призрения одиноких стариков. С той поры я дряхлел и ветшал вместе со своими обитателями.
Закатные лучи бросали розовые тени на остывающий день, когда семеро моих постояльцев прошли через сад к калитке и спустились к заброшенной с тех пор, как мимо Мидвича прошла новая скоростная трасса, старой дороге. Дух нежданного, сумасбродного приключения бодрил, как и вечерняя прохлада, первые шаги дались легко, словно и не лежал на плечах седых авантюристов груз прожитых лет. Опасная иллюзия. Я помахал им из окон зажжёнными лампами, призывая вернуться пока не поздно к ужину, бриджу и степенной беседе, но никто из семерых даже не обернулся. Я дряхл, а Дух холмов вечно молод, куда уж мне с ним тягаться.
Я не спрашиваю, что он пообещал им, потому что знаю; не спрашиваю, что он пожелал в уплату, потому что не хочу знать. Однако любопытство не оставило меня с годами. Я бы не отказался услышать сегодня на ночь повесть о том, что эти семеро хотели бы переиграть в своих пройденных почти до конца жизнях.