Бах, бах, тр-р-р. А еще пщ-щ-щ. Всякие странные звуки, неприятные и пугающие, знаменующие возвращение в мир живых. Или еще что-то. Двадцатый пока не знал, просто хотел, чтобы это прошло поскорее.
Вроде зрение уже немного прояснилось, а все равно дурацкий мандраж. Животное ты, или человек, раздраженно подумал Двадцатый сквозь попеременно накатывающие приступы паники и тошноты. Ну-ка не дергай жопой! Если так каждый день просыпаться, то лучше вообще сдохнуть, верно, старина? Строчки бегут — спокойствие. Башку открутить тому, кто такое пишет. Словно издевается, поганец.
Ниже еще строчки бегут, глаза и без того болят, а тут еще напрягать приходится, рассматривая миллипиздрический шрифт. Лучше бы поменяли местами со своим "спокойствием"... Чего-чего? Не пытайтесь и терпеливо? Ладно, ребята, за язык вас никто не тянул. Сейчас Двадцатый проверит, как те, кто устраивают такие пробуждения, относятся к скручиванию в бараний рог.
Несмотря на дурноту и слабость, Двадцатый, полный праведного гнева, решительно, но как-то заторможенно потянулся к мармеладным червячкам, прилипшим к толстым рукам. Чпок-чпок, отпадают трубочки одна за другой, и вот уже рука тянется к заветному рычагу.