Отрываться от сна не хотелось; приятное забытье было подобно сладкому наслаждению, которое позволяло унять все ужасы и пытки заключения, исчезнуть все шрамы на душе, пропасть в бездне воспоминаний обрывки чужого прошлого. Отрываться от сна не хотелось, но рано или поздно жестокая реальность брала свое и она открывала глаза, чтобы вновь очутиться в этой жалкой пародии на реальный мир, очутиться одной, окруженной скорлупой человеческих достижений.
– Нормально.
Единственное, что произнесла Ксин, вставая с постели. Незримая сила давила на виски, заставляя убийцу поморщиться от мигрени; назойливая мысль крутилась в сознании, не позволяя сосредоточиться ни на чем ином. Могут ли умереть те, кто не был рожден?
Убийца встала с кровати, ничего больше не произнося мужчине. Её ждал душ, горячая вода и поток собственных воспоминаний, когда-то укутанный под слоем человеческих эмоций. Они приносили с собой боль, резкую и пробуждающую колкой ясностью. Когда агония веков становилась невыносимой, Ксин все так же пользовалась мыслями Лэй, будто наркотиком – только теперь к ним дотянуться было сложнее. Могут ли умереть те, кто создал смерть?
Наконец, спустя несколько минут, она была готова к очередному дню в Чикаго. Юбка, белоснежная рубашка из хлопка, небрежно накинутое пальто и уже привычная черная помада.
– Ты собирался показать мне Церковь, – не понимая того, холодно, несколько отчужденно говорила убийца, пока мужчина был в другой комнате, – надеюсь, она действительно заброшена.