— Вампиры...хм.
Мэри потёрла пальцами подбородок, задумчиво гипнотизируя взглядом жутковатые фотографии. Возможно, кто-то послабее желудком и отвернулся бы. Но девушкой двигал исключительно холодный профессиональный интерес.
Сам же факт вопроса Джессики дошёл до МакКензи не сразу. Что она знала о вампирах? Кроме того, что это бредовые городские легенды, в которых отравленные цинизмом и безразличием сердца масс не видели ничего, кроме очередной сказки из прошлого?
Она знала, что за этим фасадом из сказок скрывается куда больше тайн, чем может показаться. За тонкой вуалью из жёлтой писанины скрывались обрывки лихорадочных слухов, полубезумных бредней, сдержанных научных рассуждений, за которыми скрылась конспирологическая дрожь. Они были сказкой, мифом, будоражащим воображение ночных гуляк и напомаженных подростков.
Но, вместе с тем, Мэри знала, что в Чикаго происходят очень странные и мрачные вещи без какого-либо толкового объяснения. Обескровленные трупы в моргах, без вести пропавшие люди возле входов в старые части городской канализации, бездомные и проститутки со странными мёртвыми глазами, подростки, которых на улице приглашают на роскошную вечеринку, а потом их портретами обклеены все столбы и стены.
Но всем плевать, у всех свои проблемы и своя головная боль.
Она чувствовала этот запах гнили и крови на губах. Чувствовала вонь разложения и смерти, которой пропиталась улица. И это было нечто большее, чем вонь большого города. Что-то точило Чикаго изнутри, проедало его внутренности, оставляя за собой ошмётки из мертвечины.
Её глаза снова обратились к картине мужчины. Жертвенный камень. Кровь. Обагрённая земля.
Внезапно, лицо Мэри обмякло, а взгляд устремился куда-то сквозь время и пространство. На её побледневшем лице выступила испарина, а губы неловко и медленно зашевелились сами собой:
— Каин. Первый убийца. Дитя жестокости. Проклятый на вечные скитания, вечную жажду, вечный раздор. И его отродья до сих пор населяют ночь, скрываясь под десятками имён.
Она ощущала...ненависть, злость? Нет, лишь далёкие их отголоски, рвущиеся колкими словами с её уст. Эта рана была слишком старой и сокрытой в глубине времён и памяти. Лишь констатация факта. С такими же чувствами можно созерцать опарышей, догрызающих полуразложившийся труп убитого годы назад возлюбленного.
Мэри медленно развернулась к Джессике. Её взгляд всё ещё блуждал где-то в пустоте, но на бледном лице появилась широкая улыбка:
— Ничего, что нельзя выкорчевать огнём.