"Бабушка, а для чего вам такие зубки?" - в последний момент схватила себя за язык Ашару. Еще обидится на бабушку-то, эти вечно юные в чужой крови такие чувствительные...
Как их там Сайлас обозвал? Тореадоры? Вчера, занятая более насущными проблемами демонесса не задержала ход своей мысли на странном названии. Покореженное "тореро", с легкой руки несчастного Жоржа Бизе распространившееся на все языки? Ладно, меня, предположим, если очень постараться, можно с быком перепутать, но этого-то беднягу? Что-то в вампирские дела совсем не совпадают с представлениями о них. То среди дня разгуливают, то называются бухой Халаку разберет как. Девка кажется менее... оторванной от реальности, но и хлыщ может доставить проблем. И, главное, в драку лезть несколько не с руки, надо бы этого беднягу куда-то день.
Ладно, что легенда шита белыми нитками ясно обеим сторонам. Они видят что-то в моей ауре (написать там что ли, "не влазь, убьет"?), мне понятно, что номер едва ли их, тело и кровь не смущают вообще никого. Но раз начали играть, пытаясь взаимно понять, что к чему, - играем. Стаю я, значит, в футболочке, штаниках и вьетнамках, и спрашивает нервно меня незнакомка с окровавленными клыками, ты кто? И что с ней делать, быковать, ссылаясь на Двор и вассальны договор? Ага, с такими, без царя в голове, это может выйти боком. Ладно, продолжаем валять дурака, заодно на ноги встану пока.
- Ой, а я соседка ваша, из следующего номера, - встаем мягко, плавно, без резких движений, чуть разводим руками, смотрите, я просто бестолковая соседка тетя Клава в тапочках, для пущего эффекта Джекки пошевелила пальцами ног во вьетнамках, - ко мне вот в дверь стучались, на помощь звали, да пока я проснулась, ушли уже. А тут, смотрю, у вас дверка-то открыта. Ой, что ж мы стоим, тут человеку плохо, суицид с ним приключился. Жуткое дело, надо бы ему скорую вызвать, но я что-то без телефона выскочила.
Глаза демонессы смотрели простовато и ясно, ноги после подъема остались полусогнутыми, готовыми вытолкнуть тело как сжатую пружину. Ауру, говорите, читаете?
Бешенный рокот боевых барабанов глушит стоны, чья-то рука в последней судороге цепляется за край одежд, но там, впереди боевых колесниц, парящих над крутящимися лезвиями один за другим встают ангелы, и их оружие разгоняет опустившуюся в полдень тьму., и руки поднимаются, призывая ветер... На узкой улочке канувшего в лету города трупы образовали защитный вал, затормозивший волну огня, нас двое, но те не пройдут… Волшебный грот, полный пения воды, текущей вверх, в нем выросли деревья, в ветвях которых спят, крича во сне и никогда не просыпаясь, люди. Двадцать тысяч пленных провели перед вратами, на которых стоял царь, чтобы бросить на землю, впитывающие их кровь. Черный город-собор, чьи шпили царапали небо, они вновь идут на штурм…
Воспоминания, прекрасные, чудовищные, нежеланные, вспыхнули, окружая плотненькую фигурку, аура полыхнула напалмом. Вы хотите знать, кто я, панки?