Чувствовать прикосновения, как нежные, бархатные, словно держа хрупкий мрамор, так и грубую хватку, оставляющие на белоснежней коже следы – было подобно наркотику веры; голова кружилась от потока чувств. Она ничего не сказала ему, когда их взгляды встретились. Брошенная самодовольная усмешка была ответом Лэй, чьи ладони опустились на руку мужа на ее шее, сжимая сильнее. Боль, смешанная с желанием и человеческими эмоциями – всё часть её игры. Глаза девушки на мгновение закатились в наплыве экстаза, а уголки губ изогнулись в извращенной улыбке. Потом был толчок; из груди девушки сорвался стон, жадно хватая ртом спертый воздух, отдающий сигаретами и алкоголем.
Она поддалась вперед; легкий поцелуй вырвал её из круговорота безумных мыслей и адских желаний, где было мало человеческого. Лэй вцепилась ноготками в спину мужа, царапая, позволяя себе не сдерживаться в эти редкие моменты страсти. По телу медленно, с каждым резким толчком, томным стоном и тяжёлым вздохом растекалось тепло наслаждения, тяготеющее в мышцах и оседающее как наркотик в разуме. Томный поцелуй перерос в укус; непроизвольно, ведомая страстью и наслаждением, своей демонической натурой, что скрывалась под столь опасно тонкой маской человека, Лэй прикусила плечо своего любовника, только подчеркивая контраст и терпкость в их отношениях.
В одно мгновение Ротштейн прижал её своим телом к столу. Холодная поверхность заставляла изогнуться в спине, насладиться каждой частичкой тепла чужого тела. Девушка сомкнула свои ноги позади, не позволяя Генри отстраниться ни на миллиметр. Воспользовавшись мгновением сознания, она опустилась свои ладошки ему на плечи, приковывая внимание к себе. Секунду она смотрела ему в глаза, приоткрыв рот, жадно хватая воздух – и поддалась вперед для еще одного поцелуя в этом причудливом и безграничном круговороте нежности, страсти и грубости.