— Кажется, нас угнали в рабство орки...
Щурясь от появившегося света от внезапно зажёгшихся факелов, Эллиот встал, а потом, поняв, что он был гол как сокол, кое-как обернулся в холст. Теперь, пожалуй, он выглядел как варвар из диких земель в широкой, почти как юбка, набедренной повязке, вот только ему не хватало выпирающих и бугрящихся на животе и на руках мышц. Но в любой оказии нужно было находить положительное, и Эллиот нашёл это самое положительное в текущей безрадостной ситуации: в одну комнату бросили не только мужчин, но и женщин! И — слава всем богам! — они были точно также голыми и достаточно симпатичными, чтобы нагло поозираться на них, пока они закрываются кусками холста.
— И теперь мы будем тяжело работать в каменоломнях, пока не помрём от изнуряющего труда, — безрадостно закончился Эллиот. — Тут воды нигде нет? Пить хочется.
Тяжко вздохнув, он решил подойти ближе к решётке, может, подёргать за неё, а то вдруг откроется. Но только если рядом нет орков-поработителей, а то ещё чего гляди, дадут ему по шее за такое.