Имперский штурмовик, пытавшийся атаковать танки чинкайцев, получил целое ведро свинца от Самолета Ивановича - и, пылая, рухнул на залитую кровью чинкайскую землю среди рисовых полей. И там же неподалеку замер и зачадил жирным дымом очередной разбитый пушками чинкайский танк с зимовским экипажем внутри. Последняя "Барракуда" продолжала творить своё черное дело, заставляя наземные силы Люэсяна бессильно проклинать имперских стервятников, несмотря на полученную от Йозефа очередь в хвост.
А между небом и землей разворачивалась драма, которую запомнят все участники этого боя до самого последнего мгновения своей жизни. Отважная Людмила Волкович, железный капитан "Пана Казимира", уходила в легенду вместе со своим старым дирижаблем, отказываясь бросать его на произвол судьбы... И умы пилотов отказывались верить тому, что видели их глаза. Разве это возможно?! Разве может Волкович... не быть?!
Те, кто переживет этот бой, будут еще долго осмыслять произошедшее и снова и снова вспоминать медленное падение пылающего гиганта. Застынет маской обычно бесстрастное лицо сэра Уэлсли, повидавшего казалось бы так много на этой и многих прочих войнах. Нет, нельзя к такому привыкнуть...
"Бризы чинкайские целовали
Руки, горящие на штурвале.
Над "Левиафаном" - синее небо и облака..."
Напишет пока никому еще не известный зимовский танкист-доброволец (а в будущем известный в своей стране поэт-фронтовик), бывший свидетелем гибели "Пана Казимира" и узнавший о том, кто был за его штурвалом все эти месяцы и в последние минуты.
...Но прямо сейчас еще полыхают последние яростные вспышки воздушного сражения. Оставшиеся имперские истребители и один побитый штурмовик еще намерены взять своё, отомстив Добровольцам за понесенные потери.