Джошуа подскочил, готовясь оттащить его от очередной неведомой опасности, чего впрочем не потребовалось – находившийся внутри топки птичий скелет был неподвижен, хотя и скован цепями.
– Странно. В этих топках горело пламя, которым раскаляли металл. В самом же деле, не поесть же цверги пытались приготовить, когда... когда для них всё закончилось? Да ещё и цепи эти. Как у той птицы, что на статуе. Может символ какой? Обряд?
Джошуа отступил назад и ещё раз оглядел всю композицию целиком.
– Вообще, выглядит так, словно эта птица не пыталась вырваться и спасти себя. Не боялась боли и смерти. Хм, – паза, – Ох. Святые угодники... Кажется, я знаю, что это за птица, правда раньше полагал, что это миф. Правда от одного такого мифа мы улепётывали со всех ног буквально только что. Легенду описывал в одном из своих трудов Лактанций, "христианский Цицерон", как его сейчас стали называть. Птица, что живёт в стране вечного счастья, где никогда не закрываются врата зари. Птица, что слушается только одного хозяина – светлоликого Солнца, и лишь ему поёт. Птица, что не боится смерти, рождаясь заново в огне, порождённом своей смертью. Легенда о Фениксе. Которого обитатели кузни использовали вместо углей. Заковали принадлежащую Солнцу птицу в цепи, заточили под землёй. Видимо потому, – злая усмешка, – и обращаются в камень днём.