Не то что бы дети радостно восприняли предложение Бонко, тем более что время отбоя уже наступило, а матушка Присцилла явно держала своих подопечных в строгости, как и полагается благочестивой настоятельнице. Тем не менее, пока брат Джошуа рассказывал свою притчу, полурослику удалось выяснить у своей знакомой, что пропавшая девочка всегда спала именно там, с самого момента своего появления в госпитале пять дней назад. Удовлетворённый ответом, Бонко завалился на скрипнувший матрац и быстро задремал, благо дети, привычные к распорядку и немного встревоженные наличием новой охраны прямиком у них в спальне, не шумели. Возможно, на них так повлиял рассказ Йоахима: к моменту описания третьей казни спали уже все, так что послушнику даже не пришлось рассказывать историю до конца. Возможно, это было и к лучшему, ведь рассказ был из действительно страшных, и уже задним умом молодой человек подумал, что, возможно, матушка Присцилла не одобрила бы чтение таких притч на ночь. Вздохнув, он устроился поудобнее и принялся читать про себя молитвы, дабы отогнать сон.
Тем временем Фикс нашёл отличное место в развилке старого дерева, с видом на нужную сторону госпиталя, скрытое за листвой. Показав его остальным, специалист с чувством выполненного долга отправился на боковую, в то время как на первую смену заступил Айке. Посидев некоторое время у окна, полурослик переместился на указанное товарищем место, благо обзор оттуда открывался значительно лучший. Не последнюю роль сыграло и то, что указанное Фиксом дерево оказалось старой яблоней, к которым Бочонкинс питал особую любовь. Вот и сейчас, сидя в развилке дерева, он поглаживал старую кору, представляя, как росло это дерево из маленькой косточки, цвело по весне, радовало обитателей госпиталя обильным урожаем по осени и во все времена года служило неиссякаемым источником забав для детишек. Такое дерево определённо заслуживало того, чтобы на нём посидеть!
Остальные приключенцы заняли пристройку, предварительно проверив, заперты ли все двери и окна в основном здании. Небольшое нервное напряжение заставило мужчин поворочаться с боку на бок, но вскоре сон сморил их. Перед отбоем Доринг со свойственной дварфам обстоятельностью обошёл строение, бурча что-то в бороду, простукивая стены и, чуть ли не подметая бородой пол, выглядывая старый фундамент в заросшей спутанной травой почве. К окончанию своего обхода дварф был твердокаменно уверен в том, что сей госпиталь значительно старше, чем кажется, и ранее имел несколько другую планировку. Покопавшись в своей памяти, Доринг нашёл там слово «лепрозорий» — именно оно больше всего подходило для описания того, что раньше здесь находилось.
Первая половина ночи прошла спокойно. Ушёл спать Айке, которого сменил Доринг. Затем вместо дварфа, который на дерево не полез, а патрулировал вдоль стены госпиталя, на стражу заступил Фикс. Тот уже занял ту самую развилочку, что приметил еще вечером, и устроился поудобнее. Ночная прохлада поднималась от земли, заставляя человека ежиться и периодически тереть предплечья, но зато сон пропал разом и не возвращался больше. Джошуа распихал Бонко и сам улёгся прямо на пол, в то время как полурослик присел неподалёку от кровати, в которой ночевал, и про себя начал вспоминать всех родственников по матушке до пятого колена, чтобы прогнать остатки дремоты.
Когда наступил тот зыбкий час, когда ночь ещё не отступила, а рассвет ещё не забрезжил, густой туман окутал окрестности Эгля. Подгоняемый лёгким ветерком, он волнами поднимался от реки, ненадолго задержался у ограды, а потом разом перемахнул через неё, уткнувшись пушистыми усиками в стены госпиталя. Фиксу, сидящему на яблоне, казалось, будто он один остался в целом мире, окутанном морем серого тумана, поглощавшего звуки, стиравшего расстояния и растворяющего границы реальности. Специалист что было сил вглядывался в перекатывающиеся клубы, но не видел ни зги. Тогда он сосредоточил своё внимание на окнах детской залы, справедливо рассудив, что злоумышленник, даже если подберётся под прикрытием тумана вплотную к стенам, будет вынужден так или иначе показаться в момент открытия окна.
Сидящий под окном внутри дома Боггервилль уже дошёл до внучатого племянника тётушки своего двоюродного брата, как вдруг понял, что не может вспомнить его имя. Как же так?! Сознание полурослика словно затуманилось, ему неудержимо захотелось спать... Резко ущипнув себя за нос и закрыв лицо рукавом, Бонко поднял руку вверх и увидел, как вместе со сквозняком сквозь старые рамы залетают внутрь мельчайшие частички того самого порошка, который брат Джошуа нашёл днём. Кинув быстрый взгляд на напарника, Бонко увидел, как разгладились его черты, ослабли напряжённые члены и выражение покоя появилось на бледном лице юноши. Ту же картину полурослик наблюдал и на лицах детей, каких мог наблюдать со своей позиции. Отравитель снова тут! Но на страже бдительный Бонко Боггервилль, который сейчас готов... а что он, собственно, готов сделать?
Тем временем в келье на неудобной кровати ворочался Крэг. Сон долго не мог прийти к магу, и он заснул не крепким сном, а потому резко открыл глаза, когда услышал какую-то непонятную возню за окном. Встав, мужчина приоткрыл окно и выглянул наружу, но за блёклым покрывалом тумана ничего не смог разглядеть. Шум доносился из-за ограды, за которой начинался склон к реке, и до неё было буквально рукой подать, если вылезти из окна... но нужно ли было это делать?