Палуба №6
Слушая Гарама, Сабета и сама пристально всматривалась сквозь окна коридоров, силясь понять, который из кораблей, пришвартованных в этих двух ангарах доков способны будут послужить в качестве спасательного судна. Очевидно, ей также не удалось понять, какое состояние у кораблей, расположенных в ангарах; девушка тихонько выругалась себе под нос. Услышав же предложение пилота, Сабета покачала головой:
¬ – Не могу сказать, что я понимаю, в чём заключается твой план, поскольку ты не знаешь, смогут ли твои друзья дистанционно открыть эту дверь или нет. Посему – если хочешь тратить драгоценное время на поиски ящиков, ищи, кто я тебе, чтобы запрещать. У меня же есть другие дела; как я уже сказала, я планирую забраться в ангар снаружи. Давай, удачи, – сказав это, контрабандистка направилась в «предбанник» компрессионной камеры одного из шлюзов (того, который располагался ближе всего к носу корабля и, соответственно, к главным вратам, на этот нос выходивших) и деловито принялась облачаться в экзокостюм, вполне очевидно собираясь выйти на поверхность корабля, как и сказала ранее.
Медицинский отсек (подсобное помещение)
Удовлетворённо кивнув, когда её бирка пискнула, сообщив о поступлении бирров, Хомина едва заметно улыбнулась. Она смотрела и на Халеда, и словно сквозь него, и – как показалось молодому человеку – внутрь него (возможно, виной тому был арраш, который жевала женщина, и который делал её зрачки невероятно расширенными, а взгляд – немного потерянным и рассеянным).
– Я знаю о твоём нынешнем имени, а также о том, которое ты скрываешь от всего мира… и от себя. И – нет, мы ранее не встречались, хотя родом и из одного города. Тем не менее, я – Кяхина, ты сам сказал. Зрячая. И – не бойся, мой дорогой, твоя судьба не повредит моему взору. Я заглянула в душу и судьбу самого Судьи, когда повстречала Его на Кориолисе, и познала Его истинную сущность… Поверь, что бы ты не думал о себе, с Ликом тебе не сравниться, и раз я перенесла лицезрение Его истинной сущности, то справлюсь и с твоей. Тем не менее, спасибо, что беспокоишься, – Хомина приложила свою ладонь – тёплую, мягкую – к щеке Халеда и удивительно нежным, почти материнским жестом провела по ней, от чего по спине у молодого человека пробежали мурашки. Снова сплюнув пережёванные листья арраша на свой шар, Зрячая отвела взгляд от Халеда и начала всматриваться в мерцающие глубины хрустальной сферы. – Я вижу… боль. И твою, и чужую. Я вижу отчаяние. Чужое. Я вижу решимость. Твою. Я вижу… Тьму и неопределённость, и множественность путей. Я вижу свет – на одном из них. Свет огромной пламенеющей звезды, жгучий, безразличный, выжигающий тьму и боль, очищающий. Избавиться от той тьмы, что в тебе, невозможно иным способом. Пламя Хамуры – и лишь оно единственное – способно очистить твою душу, испепелив дотла твою плоть. Хáзих калямáти, ли’áна хáзих хи ру́’йати*.
Палуба №3
Пока Каору общалась с выжившими по интеркому, Стейн осмотрелся вокруг. В «предбаннике», который вёл в компрессионную камеру, предшествовавшую непосредственно самому шлюзу, висели четыре вполне работоспособных с виду экзокостюма старой модели (массивные, едва подвижные в условиях гравитации, но гарантировавшие полную безопасность и абсолютно невесомые в космическом пространстве). На стене висел белый ящичек с изумрудно-зелёным крестом; открыв оный, Стейн, как и ожидал, обнаружил всяческие медицинские премудрости: М-комплект для оказания первой помощи, выглядевший как небольшой, но довольно увесистый пластиковый кейс, и несколько М-стимов. Тут же, в самом уголке аптечки какие-то нерадивые рабочие «Газали» устроили небольшой тайник: в мешочке из тёмно-пурпурного бархата молодой человек обнаружил сушёные листья арраша, используемые для жевания или курения в качестве лёгкого наркотика, вызывавшего приятную негу в теле, хорошее настроение и – порой – яркие, красочные галлюцинации.