Тварь, вся состоящая из тьмы, тумана, когтей и клыков по какой-то причине атаковала Халеда – то ли более высокий мужчина показался ей более серьёзной угрозой, то ли она понимала разницу между разводным ключом и ртутным мечом, то ли нечто во взгляде Халеда привлекло Гончую, как аромат мёда влечёт к себе равным образом и пчёл, и ос, и мух. Стремительная атака то ли лапы, то ли щупальца, то ли языка этой твари – и плечо молодого человека обожгла дикая боль.
Поморщившись, Халед сконцентрировал все свои силы на том, чтобы дать достойный отпор чудовищу. Первый раз он проткнул тёмное маслянистое тело, подвижное, совсем как ртуть, из которого состоял клинок воина; проткнул, но нанёс ли урон – оставалось неизвестным, поскольку по безумному строению тела этих существ невозможно было понять, в какой части находятся жизненно важные органы. Второй выпад меча пропал втуне. Тряхнув головой от досыды, Халед устремился назад, на помощь Каору.
Каору же тем временем была занята со второй Гончей Тиридеса; решив, что в ближнем бою у неё будет мало шансов против неизвестного ей доселе чудовища, Вершитель решила отступить назад. Как только она попыталась сделать это – буквально из головы твари вырос отросток, на конце которого находились покрытые чёрной слизью острые клыки, и, вполне предсказуемо, эти клыки попытались вонзиться в тело Шиван.
Рывком дёрнувшись назад, Каору подставила под этот зубастый отросток свой новообретённый щит, в который с глухим стуком тварь и ударилась. Несколько клыков упало на металлический пол коридора, а гончая, издав то ли визг, то ли скрежет, втянула свой отросток обратно в своё аморфное тело.
Каору отошла на безопасное расстояние от твари, а место её занял Халед. Будучи на достаточном расстоянии, чтобы беспрепятственно стрелять по чудовищу, Каору вскинула свой рельсовый карабин. Оклемавшийся тем временем от шока, полученного от воя гончих, Аслан – оклемавшийся благодаря Стейну, который таким образом второй уже раз практически спас жизнь охотнику, – вскинул свою рельсовую винтовку. Каору и Аслан выстрелили практически одновременно, и, вполне очевидно, только поэтому чудовище не смогло противостоять двум пулям, вонзившимся в её постоянно изменяющее формы тело.
Снова противно заскрежетав, монстр, чьи многочисленные глаза теперь сверкали пурпурно-красным, ринулся в атаку на Халеда. Сразу несколько конечностей твари, вооружённые острыми, как скальпели медикургов, когтями, а некоторые – ещё и притаившимися в центре «ладоней» чудовища зубастыми ртами, обрушились на Халеда, застывшего в оборонительной стойке.
Вторая тварь которая, казалось, была оглушена атакой Халеда, внезапно снова пришла в движение и на сей раз атаковала того, кто остался противодействовать ей (и чьи атаки по чудовищу не увенчались пока что успехом): Тахира. Хуманит, до того дважды попавший по гончей, но не нанёсший той какого бы то ни было визуально воспринимаемого урона, внезапно увидел, как одна из изогнутых под немыслимыми углами конечностей твари устремилась Тахиру в лицо.
Тем временем Таонга без труда починила сенсорную панель на левой стене широкого коридора, который вёл к громадным вратам, перекрывавшим его. Хлопнув ладошкой по панели, девушка заставила эти врата начать потихоньку расходиться в стороны, скрываясь в перегородках корабельных стен; в открывающемся проходе, к которому как раз подошла сбежавшая из коридора с чудовищами Зари, виднелся ещё один ангар – полутёмный, заполненный громадными металлическими контейнерами.
Как только створки врат пришли в движение, гончие, до тех пор занятые Тахиром и Халедом, встрепенулись и внезапно резко устремились в те тёмные углы, из которых они материализовались; прошло всего пара мгновений, и о мрачных чудищах напоминала лишь стремительно развеивающаяся дымка в правом и левом углах коридора.
Битва была окончена, во всяком случае – на настоящий момент. Что ждало выживших юнита 13.13 дальше, знали лишь одни Лики…
Пока пострадавшие в битве с Гончими Тиридеса приходили в себя, Энрике при помощи Гарама и Ахмада наконец починил сенсорную панель, открывавшую дверь в часовню.