Одной из особенностей военной жизни с частыми перелетами и сменой дислокации была привычка жить налегке и не пускать нигде корни. Вот и выделенные Каору на станции апартаменты даже два года спустя продолжали выглядеть как снимок из рекламы гостиничного номера - рассеянный электрический свет, играющий бликами на синтетическом шелке заправленной кровати, искусственные цветы в небольшой вазочке на белой салфетке, пустые полки и минимум личных вещей. Хоть сейчас запускай нового постояльца. Каюта так и не стала Каору домом, только как место чтобы переночевать, принять душ, переодеться. Поэтому сборы заняли немного времени, большая часть которого была посвящена выбору подходящего оружия.
Формально держать у себя в каюте арсенал оружия было запрещено, но после того, как в конце 59ого штаб квартиру Вершителей едва не сожгли, а на известных агентов были совершены покушения, станции пришлось пойти на определенные послабления. Штаб укрепили армированными пластинами и пропускными пунктами, а многие стражи стали держать в своих жилищах запасные стволы и броню. На всякий случай. Поняв, что полностью бороться с этой практикой невозможно, руководство Стражи решило закрыть глаза на небольшие нарушения рядового состава, а старшим агентам санкционировать хранение дополнительного снаряжения "в целях поддержания порядка".
За одной из настенных панелей каюты пряталась удобная ниша, в которой было разложено разнообразное оружие, собранное за время службы на Кориолисе, из которого предстояло сделать выбор. Тщательностью и уделяемым вниманием этот процесс походил на то, как светская модница выбирает наряд, чтобы угадать с оттенками и фасоном под предстоящий выход. Только, в отличие от модниц, Каору заботили не крой и аксессуары, а калибры и боеприпасы.
На станции было удобно пользоваться легким скорострельным вулканом, который не мешал в толпе, удобно прятался под полой плаща или джебаллой и редко давал осечки. Только обшивка Кориолиса могла выдержать попадание ракеты, не говоря уже о рикошете выстрела, пускай даже реактивного снаряда. Могла ли похвастаться такой надежностью станция в Тао-Ань? Эту проблему можно было решить использованием вибрационных снарядов, но даже с ними, в случае боя в невесомости, отдача вулкана, незаметная в обычных условиях, усложняла ведение огня. Нет, вулканы отпадали. Для этой операции лучше всего подходили ускорители - точные, без отдачи и с возможностью ведения бесшумного огня, который, в качестве побочного эффекта, снижал пробивную силу заряда. Спасательная миссия не предполагала скрытности, да и оружие было необходимо на случай столкновения с чем-то, что захватило или уничтожило посланных в систему разведчиков первой волны. Следовательно, стоило прихватить оружие потяжелее. К сожалению, от гранат пришлось отказаться, и от разрывных, и тем более от термобарических. В голове тут же промелькнула мысль: "я еще об этом пожалею," - но выбирать не приходилось. В крайнем случае, можно будет забрать нужное снаряжение на "Зафире" - и штурмовую броню, и боевые щиты и даже термальную пушку, если потребуется. С собой нужно было брать только то, чего не водилось в оружейке Легиона. Например, ртутный меч, заботливо убранный в чехол на поясе.
Изначально в планы Каору не входило брать с собой что-то кроме табельного оружия, именно потому что все необходимое можно было реквизировать у Легиона, но что-то не давало маршалу покоя.
Во-первых, спасением рабочих со станции не должны были заниматься ни стражи Кориолиса, ни Вершители. Но командование спустило приказ, якобы санкционированный чуть ли не Советом Фракций, о необходимости присоединиться к операции. Спорить с приказами в привычки Каору не входило, раз надо лететь, значит надо лететь, разрешите идти собирать вещи, но сам факт повышенного интереса и вмешательства сверху, будь это Советники или судьи или кто-то еще, был необычным.
Во-вторых, точной информации, даже с учетом расширенного брифинга, было преступно мало, поэтому о причинах потери сообщения с Тао-Ань приходилось гадать наравне со всей станцией. Самым очевидным предположением было нападение крупной эскадры пиратов. Возможно, под знамена Самины собралось достаточно отчаянных голов, чтобы устроить полномасштабный рейд на систему. В таком случае включение Каору в спасательную экспедицию были одновременно ироничным и логичным. Кто как не Шиван знает о борьбе с корсарами. Только почему пираты не только атаковали, но и никак не проявили себя в «родной» Харуме?
Наконец, сны. Они наваливались под утро, сдавливая горло липким холодом, утягивая на дно черного омута, из которого тянулись костистые пальцы веток то ли мертвых деревьев, то ли антенн. В предрассветных кошмарах смешали звуки и лица, клочки воспоминаний, своих и чужих. Один и тот же мотив – черное море, в котором тонут последние осколки света. Детали грез быстро стирались из памяти, оставляя после себя только сухую горечь во рту и все растущее чувство тревоги.
Каору немного раздражала собственная тревожность, для которой, на самом деле, не было никаких поводов. Любые странности можно было объяснить, если докопаться до истины. И количество странностей не изменяло базовой установки операции – в соседней системе люди попали в беду и нужно их вытащить. Все остальное – частности. Но и игнорировать свои инстинкты было нельзя. Если они кричали об опасности (а чем еще могло быть такое состояние?), стоило подготовиться ко встрече с ней.
***
Даже с удвоенным вниманием к сборам, все вещи Каору уместились в один кофр, включая смену одежды, электронику, легкий бронекомплект и разобранный карабин. Ложе и приклад в разделяющей отделения переборке, энергоячейки лежали вместе с запасными блоками питания. Сложнее всего было спрятать сам ускоритель, приходилось надеяться, что он будет незаметен среди электронных систем брони.
Возможно, стоило не идти на подобные хитрости и просто сдать оружие. В конце концов, за безопасность пассажиров экипаж отвечал головой, но внутренний голос подсказывал Каору не терять бдительности. Он же уговаривал, что все будет в порядке, незачем слишком беспокоиться о досмотре. Все так и вышло.
Ожидание своей очереди на досмотр затягивалась – перед Каору стоял инженер, чей багаж вызвал пристальный интерес и оператора досмотрового пульта. Она вглядывалась в монитор, изучая просвеченное рентгеном содержимое кейса, откатывала ленту назад, снова подводила кейс под линзу и повторно разглядывала содержимое. За нетерпеливо вытиравшем о комбинезон руки инженером успела собраться сварливо гудящая очередь, когда рядом с маршалом нарисовался коренастый садаалец в форме мичмана.
- Инспектор Шиван? Можно вас на минуту?
К досмотру, тем временем, присоединился еще один сотрудник безопасности. Заглянув в монитор через плечо своей коллеги, он коротко проговорил: «это штангенциркуль, пропусти.»
Очередь, наконец, сдвинулась с места, а Каору пришлось некоторое время отвечать на вопросы мичмана, которому нужно было зафиксировать легальный статус офицеров Стражи на корабле. Моряк, видимо, решил, что старше маршала на борту никого нет и кому еще отвечать на все уточняющие вопросы.
К тому моменту, как все вопросы были решены, очередь успела изрядно продвинуться, и мичман, извиняясь за задержку, провел Каору на борт мимо злополучного терминала.
***
«Газали» поражала своими размерами и роскошью. Несмотря на годы в сухом доке, она не растеряла всего своего лоска и великолепия, как стареющая, но все еще держащая марку гран дама. Этот возвращенный на службу реликт прошлого вызывал у Каору симпатию. Не о том ли плакал металл запертого в ангаре корабля, как не о возможности отправиться в еще одно путешествие? Не того ли хотела «Газали», чтобы, пускай, в последний раз, но почувствовать себя нужной и живой. Под стать кораблю была и капитан Касхарес. Она явно волновалась, но, чувствуя свою ответственность перед экипажем и пассажирами, тщательно скрывала эмоции за маской профессионализма и внимания к праздникам. Простые, понятные реакции, которые располагали к себе.
Воспроизведенная запись сигнала бедствия подтвердила предположения Каору – в Тао-Ань не произошло ничего сверхъестественного. Это было нападение, хорошо организованное и исполненное, с применением экспериментальной технологии. Из обрывочной речи безымянного дабаранца можно было вытащить только детали, но и их было достаточно – появившиеся на сенсорах аномальные точки оказались вражескими кораблями, которые атаковали систему. К сожалению, это исключало пиратов – у них никогда не было передовых технологий. Значит, за нападением стояла другая сила. Фракции, обладающие достаточными ресурсами, можно было пересчитать по пальцам одной руки, особенно если исключить Консорциум. Хотя делать этого было нельзя. Во-первых, Консорциум был как гидра из древних мифов Аль-Арда и одна голова не всегда знала, что делает другая. Во-вторых, тактика совершить преступление и свалить вину на подходящего козла отпущения была стара как звезды.
После всего услышанного идея предложить Халеду присоединиться к операции, чтобы было кому доверить спину в случае чего, уже не казалась Каору такой хорошей. Конечно, потребность в защите никуда не делась, даже наоборот. Если предположить, что Тао-Ань атаковала одна из фракций, то они же могли внедрить своих соглядатаев на борт «Газали». Например, для того, чтобы устроить диверсию, если экипаж узнает что-то лишнее или спасет не того, кого надо. И сделать это было слишком легко. Из нескольких тысяч кандидатов штаб операции отобрал за декаду полторы сотни. Кто проверял их благонадежность, с какой тщательностью? Можно было поставить… да хоть перечисленный на транзактор аванс, что эта проверка не стоила и миндальной шелухи. И если – когда – начнется стрельба лучше иметь возможность положиться на тех, кому доверяешь. Только помнить нужно было не только о собственной безопасности, но и о своих друзьях, чтобы они сами не получили нож в спину. Гарантировать же их безопасность в таких условиях было просто невозможно.
От этих размышлений Каору отвлек знакомый голос - как будто судьба специально решила преподнести эту встречу ровно тогда, когда стала понятна вся опасность миссии.
- Гарам! – приветливая улыбка озарила лицо Каору, - Как хорошо, что ты оказался здесь! Теперь я знаю, что мы будем в надежных руках.
Мысли маршала были уже где-то на полпути к Тао-Ань, но радость от неожиданной встречи была искренней.
- Сейчас не самое подходящее время, чтобы наверстать прошедшие годы, но если Странник проведет нас к цели, а Моряк проследит, чтобы никто не спал на посту, то у нас еще будет время.
Напутствие, сказанное уже по пути к криокамере, получилось не очень изящным, но, по крайней мере, наставления Халеда не прошли даром.